— Бедных? Старичков? — Рита с красноречивым скептицизмом
посмотрела в сторону шведов, среди которых упомянутый Густафссон
был старше всех, но даже его сложно было назвать стариком, несмотря
на наличие внуков.
— Ну не молодчиков же! Пусть и далеко не бедных… Так, а вот и
наш молодчик! — повернула пиарщица голову в сторону входа в зал. —
Явился, слава те господи…
Маргарита тут же устремила глаза в ту же сторону, что и Татьяна.
Сердце в её груди ожидаемо совершило кульбит и понеслось галопом,
оглушая уханьем в висках.
Да уж, реакция… Она словно дебютантка на первом балу, честное
слово! Осталось только залиться краской и потупить очи долу…
Встряхнувшись и прогоняя морок на секунду привидевшегося ей бала,
где ей полагалась роль эдакой Наташи Ростовой, а Павел,
естественно, был никем иным, как блистательным красавцем
Болконским, Рита попыталась сосредоточиться на том, что продолжала
вещать Коновалова. Но выходило из рук вон плохо — и взгляд, и
абсолютно все её мысли были рядом с человеком, уверенно двигающимся
по залу, ослепляющим своей фирменной улыбкой и одинаково тепло
приветствующим всех, кто попадался на пути. Выглядящий как всегда с
иголочки, как будто не вернулся буквально час назад из изматывающей
командировки, а неделю нежился где-нибудь на европейском курорте,
Стрельцов просто излучал приветливость, сдержанную, но в
искренности которой не усомнился бы никто. Впрочем, как и всегда.
Даже некая небрежность словно чуть взлохмаченной причёски всегда
выглядела так, будто над ней трудилась целая группа стилистов, хотя
уж кто-кто, а Маргарита знала — это всего лишь последствия его
привычного жеста, когда Павел в раздумьях запускал руку в
шевелюру.
Какой же он всё-таки… Единственный из сотен, тысяч, миллионов,
кто сумел пробить её броню, за какую-то неделю сумел просочиться
внутрь, капля за каплей наполнив Риту самим собой, вытеснив все
сомнения и опасения… Красивый, притягательный, желанный…
Чёрт, кажется, она сходит с ума! Но сопротивляться этому
сумасшествию больше не может…
Весь вечер прошёл для Маргариты словно в тумане. Она улыбалась,
вела светские беседы, продолжала ловить на себе заинтересованные
взгляды. Ещё бы! Не то, чтобы она льстила себе, но — объективно —
выглядела она и правда отлично. Струящаяся ткань насыщенного
винного цвета облегала её стройный стан, в движении прилегая к телу
то тут, то там, и обрисовывая все вогнутости и выпуклости фигуры.
Несколько прядей из обманчиво простой причёски завитками ложились
на плечи, пара свободных браслетов притягивала взгляд к тонкому
запястью… Ничего кричащего, никакого блеска бриллиантов напоказ,
никакого ощущения расфуфыренности — наверное, этим она и выделялась
среди основной массы дам всех возрастов, пытающихся перещеголять
друг друга, и иногда не зная меры. Что в «уколах красоты»,
превращающих их лица в кукольные маски, что в количестве и каратах
украшений.