После окончания торжественной части, со всеми полагающимися
речами, рукопожатиями и церемониальными росчерками золотых паркеров
под вспышками камер, публика испила игристого в честь
знаменательного события и приступила к ужину. Всё это время
Маргарита украдкой кидала взгляды на источающего направо и налево
обаяние Павла и, несмотря на всё понимание глупости подобной
реакции, начинала ревновать его ко всему на свете. К работе,
которая не давала бросить всё и, наконец, подойти к ней. К шведам,
к русским, к директорам, к депутатам, к их жёнам, дочерям,
любовницам… Ничего на свете она не ждала сейчас так, как этой
встречи, когда все формальности останутся позади, будто с их
прощания прошло не два дня, а целая вечность. И ничего с такой же
силой не боялась одновременно…
Выпитое шампанское расслабило, но и сорвало последние хлипкие
запоры с чувств, которые всё ещё пугали Риту. Ощущение того, что
она стоит на краю омута с неизведанным дном никуда не делось. А
что, если всё это — иллюзия, мираж? Если она придумала себе то, что
мужчина, который столько лет был рядом и не позволял себе и намёка
на что-то большее, неожиданно полярно поменял своё отношение? Если
для него всё это лишь пресловутая игра? Если все эти мимолётные, но
красноречивые взгляды, которые она ловила на себе весь вечер, все
предназначавшиеся ей улыбки — плод расшалившегося воображения?
— Потрясающе выглядите, Маргарита Георгиевна, — наконец настал
момент, когда фигура начальника выросла рядом с ней, заставляя за
миг забыть о любых терзаниях.
— Спасибо, Павел Васильевич, — сохранить лицо и не выдать свой
трепет стоило Рите адских усилий. — Вашими стараниями, — улыбнулась
она краешком губ и на миг опустила глаза на платье.
Они скрестили бокалы, которые держали в руках, и не отрывая друг
от друга взглядов с расширенными то ли от царящего полумрака, то ли
от внутренних ощущений зрачками, пригубили игристый напиток.
— Пойдём потанцуем, — как ни в чём не бывало предложил
Стрельцов. — Весь вечер мечтаю к тебе прикоснуться, и танец —
сейчас единственный способ сделать это, не нарушая приличий.
Откровенность мужчины током пробежала по позвоночнику, будоража
совсем недавно пробуждённую от долгого сна чувственность.
А вечер тем временем подходил к своему логическому завершению,
все протоколы были соблюдены, все «нужные» люди — не обделены
вниманием, журналисты с камерами спроважены, и теперь можно было
выдохнуть и немного расслабиться.