* * *
Чёрно-синий труп поднялся и спустил с кровати ноги. По его блестящему от гнилостных выделений лицу бежала частая дрожь – словно разложившиеся черты были покрыты тончащей органзой. Глаза закрывались и открывались, губы кривились в ухмылке.
Это двигались не только лицевые мускулы – черви и сороконожки без устали скользили из раны в рану.
– Тебя не смущает моя, – произнёс Торквемада по-русски и закончил на латыни, – nuditas virtualis11?
– И в устах дьявола смешаются языки… – прошептал старовер.
– С какой гоецией12 ты явился ко мне, старик?
– С верою в Господа истинного и животворящего, верою в царствие Его, которому несть конца…
Тот, в чьих стеклянных глазах навсегда поселилось пламя гудящих костров, встал, неприятно смеясь.
– Vana rumoris13. Ты испытываешь ко мне отвращение, старик. Твой голос сочится им, твои смешные молитвы полны им. А я к тебе – нет. Знаешь почему? Нет? Отвращение к врагу помешает сожрать его.
И снова резкий пустой смех – так клацают двери старого склепа. На иглах гнилых зубов скрипела земля.
Старец шагнул ближе к окну, к свету, поднял левую руку с пропущенной между средним и безымянным пальцами лестовкой, побежал большим пальцем по бобочкам чёток: лапосткам, передвижкам…
Губы старообрядца зашевелились.
Он прочитал «Отче наш» и начал «Богородице Дево», когда Торквемада нанёс ответный удар.
От мощи заклинания колыхнулся воздух, в комнате стало темнее. На улице заржали кони.
Ветхой закашлял кровью, но читать не перестал. Лестовка – духовный меч, символ непрестанной молитвы – двигалась в узловатых пальцах.
Инквизитор зашипел.
Старец трижды прочитал «Господи, помилуй» и двинул передвижку:
– Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Кровь скапливалась в седой бороде, капала на пол.
– Haeretica pessimi et notirii14! – крикнул мертвец. Он пытался приблизиться к старцу, но не мог.
Со стен повеяло холодом, леденящий мороз защипал щёки, брызнули влагой глаза, захрустела в носу кровь. Старец качался в струях ледяного воздуха.
– Как рассеивается дым, Ты рассей их; как тает воск от огня, так нечестивые да погибнут от лица Божия…
Температура падала, красные сосульки ломались в бороде старика, но тот продолжал отчитку.
– Днесь сражайся со блаженных ангелов воинством в битве Господней, как бился против князя гордыни люцифера и ангелов его отступников, и не одолели, и нет им боле места на небе…