Затем он рассказал, как оказался в земле. Мокрые черви ползали по лицу, холодные гады щекотали под одеждой. Испугался смертельно, стал рыть, всех святых вспомнил, отче наш повторил раз сто. Насилу выбрался.
Немая от рождения Фёкла покачала головой, охнула и взялась за разделку свежей рыбы.
Позвал Томас, Капитон шмыгнул носом и сорвался. Взлетел по лестнице и, стыдливо потупив взор, зашёл к немцу.
– Зачем выпить эээ… мой особый вода?
– Помилуй, барин, думал водка.
– Какой водка? Опять водка! Один водка в голове!
Капитон ещё сильней наклонил голову.
– Как мог весь вода пить?
– Не знаю.
– Ach! Russische stumpfsinnigen Männer! – прошипел немец.
– Не серчай, барин, ведь я ж ежели чо, – Капитон ударил себя в грудь, – подмогну, выручу, последнюю рубаху, ежели чо.
Томас скривился, потеребил на камзоле обшитые материей пуговки, вздохнул и махнул рукой, мол «Ступай, чёрт с тобой».
– Благодарствую. Благодарствую, – Капитон попятился задом и едва не упал с лестницы.
«Чёрт его подери, – подумал немец, – и выгнать совесть не позволяет, и от водки не отучить. Что же с ним делать? Свинья, употребил вещество, свойства которого так и остались не исследованы должным образом. Свинья, настоящая свинья!»
На следующий день Томас решил повторить эксперимент. Делал это хотя и по памяти, однако нынче всё записывал. На всякий случай припас два новых пера. Смешивал, химичил, по английским часам время отсекал… не удалось. В результате «Фрау Фетбаух» снова наполнилась непригодным спиртом.
– Hol’s der Teufel! – выругался немец.
– Во! Тойфель! – сдавлено обрадовались за окном.
Немец слил жидкость в тяжёлую и кривую зелёную бутыль, выставил за дверь, пнул сундук и отправился ужинать.
На следующее утро Капитон снова исчез.
А ещё через три дня его привели солдаты.
Увидели табличку и на всякий случай перекрестились.
– Эта?
– Она самая.
– Стучи.
– Давай я, – второй солдат отодвинул за спину мушкет и постучал в дверь чугунным кольцом, висевшим на ручке.
Дверь скрипнула и из темноты появилось бледное лицо Фёклы. Увидев Капитона, она начала перебирать губами и креститься.
– Ваш?
Кивнула.
– Немца позови. С крепостного моста махнул, у бастиона выловили… что вылупилась, зови давай, бумага на него имеется, императора хотел видеть, ежели б не немецкий слуга… зови же, баба, чего уставилась!