– А что это за десятиборцы у Пуха, – спросил Павел.
– Десятиборцами он называет комплексную бригаду строителей, которые всё умеют делать и кирпич сложить и штукатурить и плотничать. Короче все работы, для того чтобы начать строить коттедж с нуля и сдать его под ключ.
– И водку пить, – добавил Павел.
– А куда без этого сейчас денешься, я тоже к ней пристрастился. Веселей с водочкой живётся. Родион деньгой меня не обижает, платит всем неплохо. Заказчик за некоторые дополнительные работы частенько сам приплачивает. Мы их на квас запускаем.
– Вижу, – кивнул на набитую сумку вином Павел, которую Женька прижимал к груди, так как одна ручка была оторвана.
– А как другие наши пацаны поживают? – спросил Павел.
– Многих в живых уже нет, а остальные все пьют. Твой друг Орех, музыкой давно не занимается. Оркестров в городе нет ни эстрадных, ни духовых. Один, правда, духовой в похоронном бюро остался, но они зачастую без работы сидят. Дохнут в основном бедные да пьяницы, у них денег не имеется на последний марш. Вот Орех до обеда и сидит с футляром от саксофона у церкви, а после обеда пропивает со своей слепой женой, что насобирает. Жора Хлястик освободился недавно. Может, помнишь его на Новой стройке жил. В футбол вместе играли в юности. Отсидел мужик четырнадцать лет, а истинных убийц только нашли.
– Помню, его я хорошо, мы с ним даже дружили одно время, пока он первый раз не попал на скамью подсудимых за хулиганство, а потом наши дорожки разошлись. Но, что он сидел за убийство, я от тебя первого слышу.
– Не мудрено, он живёт в бандитском квартале. Наши парни туда никогда не ходили и не ходят, кроме твоего братца.
– Не бандитский, а спортивный квартал, – поправил Павел Рогожина.
– Ну, ты вспомни ещё времена царя Гороха, – удивлённо сказал Женька, – ты забыл, как Михаил Сергеевич выкинул лозунг об ускорении. Жизнь такие ускорения народу придала, что бежать уже некуда. А вспомни коммунистический лозунг – «Кто был ни кем, тот станет всем». – Так я тебе скажу, что он до сих пор в силе, даже ещё больше укрепился. Вместо меня начальником цеха стал Молокан Лёвка, – пройдоха на котором пробы ставить негде. Его дважды судили за аферу. Я его лично по тридцать третьей статье увольнял на закате социализма за кражу аптечек и инструментов. Тогда он работал у меня в инструментальном бюро, а он через некоторое время вынырнул с правом выкупа цеха и первым делом меня уволил. Так, что он сейчас уважаемый человек в городе. По телевизору часто показывают, как он оказывает помощь детскому дому.