Я едва сдержался, чтобы не прыснуть со смеху: у наших ребят из Управления было отменное чувство юмора.
«Ну что же, – рассудил я. – Мои клиенты достаточно поразвлекались. Теперь моя очередь».
Я наклонился вперед, пытаясь выглядеть как можно естественнее, и спросил:
– Где?
«Везде» – было мне ответом.
Я не знал, что на это сказать, поэтому спросил наугад:
– Когда?
«Зачем?» – еще более непонятный ответ.
Тут до меня дошло, что русские сидят совершенно неподвижно, разглядывая меня с удивлением и явной подозрительностью.
– Давайте теперь вы, – ослепительно улыбнулся я и объяснил, пытаясь рассеять их беспокойство: – Раньше никогда проводить подобные собеседования не доводилось.
Десять минут спустя, когда из-за монотонности ответов у присутствующих уже притупилось внимание, я повторил свой вопрос:
– Когда?
Прочитав ответ, я чуть было не упал со стула:
«Иди к черту!»
Риск выдать наличие в доме секретного оборудования был велик, но я все же решился добиться от Управления инструкций:
– Говорит Притчард, – произнес я как можно внятнее. – Где?
«Везде».
Операторы на противоположном конце телепатического канала либо были не в курсе моего задания, либо, учитывая позднее время, попросту пьяны!
– Пароль и отзыв? – Я грозно треснул кулаком по столу.
Но едва я задал этот вопрос, как что-то невидимое стукнуло меня по лбу. Удар был не очень сильным, однако от неожиданности я свалился на пол.
– Ну все, хватит! – Я поклялся, что операторам такое отношение к службе даром не пройдет, но на текущий момент сеанс связи лучше было отложить.
С тех пор я предпринял еще несколько попыток установить телепатический контакт с Агентством, но на все мои вопросы и удары по столу операторы лишь смеялись мне в лицо.
Как видите, за последние несколько недель мне пришлось пережить множество странных и неоднозначных событий, хотя, если верить гороскопам, как раз сейчас для меня наступило время личного успеха, процветания и прочей шелухи, что обещают нам гороскопы. Все эти события настолько занимают собой мое внимание, что порою я забываю о существовании внешнего мира. Интересно, существую ли еще для внешнего мира я сам?
Я не жалуюсь, нет. Моим русским еще труднее. Поэтому я был приятно удивлен, когда Доля, который обычно держит свои мысли и чувства при себе, то ли нечаянно, то ли умышленно проговорился: