– А вы приглашали психиатра?
– И не одного. Все разводят руками. Она не обращает на них никакого внимания, как впрочем, и на всех остальных. Никто не может поставить ей диагноз. Мнения специалистов расходятся и к единому мнению они не могут прийти. Знаете, так тяжело это все наблюдать. Лариса превратилась в бледную тень. Она не может спокойно смотреть на девочку, слишком уж она напоминает о смерти Эдуарда. Он был ее любимчиком. Поэтому, она почти не заходит к Марьяне, и это так мучит ее, что просто смотреть на нее больно.
Сергей замолчал и снова погрузился в свои невеселые раздумья.
Угримов внимательно посмотрел на Ольховского и сказал:
– А вы не думали о том, чтобы определить девочку в специализированный интернат для инвалидов? Может там ей будет лучше среди таких же, как она. А вы сможете ее навещать. Когда она поправится, то вы сможете ее забрать обратно.
Сергей с тоской посмотрел на Угримова.
– Вы думаете, у нас не было такой мысли? С самого начала, мы с женой сомневались в том, сможем ли мы справиться. Так и получилось. Марьяна не хочет нас вспоминать. Она даже не смотрит в нашу сторону. Как будто мы – пустое место. Может быть, мы уже давно отправили бы девочку в интернат, но мысли о том, что скажут наши родственники и друзья, не дают нам покоя. Да и Петр, наш младший сын, не хочет даже слышать об этом. Он готов сам забрать девочку к себе, только ему не позволят органы опеки. Он не женат, да и слишком молод, чтобы взваливать на себя такую ответственность. Поэтому, мы просто в отчаянии.
– Какая вам разница, что подумают родственники и друзья? Они должны понимать, что для вас это непосильная ноша. И подумайте о том, что там ей будет лучше. Общение со сверстниками поможет ей. Это все же лучше, чем каждое утро разговаривать с птицей. Так, глядишь, она и с другими животными начнет общаться – с мышами, крысами и другими подобными тварями. Они заполонят весь дом. Вам это надо? – с долей иронии проговорил Угримов.
– Думаю, вы правы. Нам нужно что-то решать с девочкой. В конце концов, никто же не говорит о том, чтобы бросить девочку совсем! Мы будем часто ее навещать, может тогда она, все-таки, нас вспомнит.
Ольховский воспрял духом и возбужденно зашагал по холлу. Вдруг он резко остановился.
– Я сейчас же сообщу об этом Ларисе. Думаю, что, несмотря на угрызения совести, она найдет этот выход из сложившегося положения наилучшим! А с Петром мы как-нибудь решим вопрос. Он должен нас понять. Прошу меня простить, я сейчас вернусь.