В дверях центральной приемной я столкнулся с Плумкисом, любезничавшим с секретаршей вице-бургомистра. Если уж гере старший советник позволяет себе тратить время на неслужебные беседы – а то, что беседа именно неслужебная, было понятно по его медовой улыбочке – значит, все идет точно по графику, безо всяких проблем и отклонений.
– Приветствую вас, Рюмпель!
Надо отдать должное, Плумкис в совершенстве владел искусством красноречивых интонаций. Если еще вчера точно такие же слова имели насмешливо-пренебрежительный оттенок, то сейчас они звучали вполне дружески.
Я сдержано поздоровался. Пожалуй, переходить на дружеские отношения с гере старшим советником еще рановато. Мало ли, как все обернется…
Сам он, тем временем, оторвался от секретарши, подхватил меня под руку и увлек в приемную, где собралась масса народа. Здесь присутствовала Канцелярия практически в полном составе, во главе с начальником, примостившимся в уголке на диванчике, и, конечно же, были люди из Коллегии образования. Правда, директора Коллегии нигде видно не было.
Плумкис громким шепотом сообщил, что экзекутор уже затребовал к себе гере Директора, но тот, имея перед глазами поучительный пример Бургомистра, немедленно почувствовал острый приступ медвежьей болезни и уже полчаса, как не покидает отхожего места. Особенно тревожно в глазах мнительного городского начальства выглядело то, что на Ратушную площадь подъехали две подводы, груженые лесом. Тут, знаете, любая фантазия разыграется.
Экзекутор расположился в кабинете вице-бургомистра, имеющем отдельный проход в Зал Большого Экзамена, где собрали детей. В самом зале стояла странная тишина – детишки очень волновались и чинно сидели на длинных скамейках, переглядываясь и боясь произнести лишнее слово. Кучер экзекутора, бывший по совместительству его помощником, на цыпочках выходил в зал, близоруко копался в длинном свитке, громким шепотом зачитывал имя, брал ребенка за руку и провожал в кабинет. Двери в зал были закрыты, и перед ними стоял, скрестив руки на груди, неулыбчивый десятник Тайной Стражи. Поэтому наблюдать за происходящим дозволялось через узкие окошки, забранные цветными витражами с изображениями нравоучительных картинок из жизни Владетеля. Неровные стекла искажали фигурки детей, и поэтому прочитать выражение их лиц было решительно невозможно. Я попытался найти Роника, но не смог.