- В этом медвежьем углу я - единственный
вариант для тебя. Достойный, во всяком случае, - прозвучало совсем
удивительное.
- И в чем же ваше достоинство, не скажете? –
офигевала я от ситуации, - орёте… обвиняете непонятно в чем. Вчера
так вообще… облили презрением. Впечатление – или так странно
развлекаетесь… или что-то у вас вышло из-под контроля. Ум? Что вам
вообще нужно? Что я должна сделать, чтобы вы просто оставили меня в
покое?
- Я больше не стану с тобой разговаривать.
Дай адрес своих родственников, - выдал он. Причем с совершенно
спокойным выражением лица. Похоже, чем больше бесилась я, тем
спокойнее становился он. И я выдохнула… Действительно – веду себя,
как хабалка. Ответила так же ровно:
- У меня нет родственников. Все умерли.
- Что – все сразу? – веселился он, -
дедушки, бабушки, тётки, дядья, родители, братья?
- Нет никого, - сцепила я зубы.
- Откуда ты? Мне не известен твой род. Я
жду, Настя, надоел этот беспредметный разговор. Я не собирался с
тобой лаяться. Откуда ты родом?
- Из Вилюйска.
Он задумался. Походив по кабинету, достал
мобильный.
- Алексей, мне срочно нужно знать, кто из
лесовиков живет в районе Вилюйска? Есть тут одна представительница.
Фамилия по мужу… Человек… Да, представь себе - красавчик. Твоя
девичья, Настя? Быстро.
- Кузнецова, - пожала я плечами. Самой
становилось интересно – что там может нарыть этот Алексей?
- Кузнецовы в Вилюйске. В той глухомани все
может быть. Жду... Что готово? Как - нет? А вариант, что
скрываются? Тогда я не понимаю… Алексей, проверь людей, просто
людей. Сколько там того Мухосранска? Я жду.
- У нас хороший город, не хамите, - лениво
попеняла я ему, - а с чего вы вообще взяли, что я та, что вам
нужна? Что со мной не так?
- С того, - отрезал он, - поехали, подождем
результатов в кафе. Работать мешаем… и поедим заодно. Я сегодня
даже не завтракал, а уже время обеда. Не капризничай, пожалуйста,
тебе тоже нужно закрыть этот вопрос. Может, сейчас все и разрешится
к нашему взаимному удовольствию. Пока и я ничего не понимаю.
Мы вышли из кабинета. Скорее всего то, что
разговор велся на повышенных тонах, в операционном зале слышали.
Смысла уловить не могли, но сам скандальный тон… За нами наблюдали
и с интересом. Когда я потянулась к пальто, Львович опередил меня и
помог его надеть, все же недовольно высказавшись: - Как в этом
можно ходить в морозы? На улице к тридцати.