Мы добрались до платформы и весь обратный путь в поезде провели молча. Я смотрела в окно, а она читала книгу на новеньком галографе. В отличие от меня, у Кэт всегда были деньги на собственные хотелки.
Я вышла раньше и всю дорогу до съемной конуры пребывала в размышлениях.
Кэтрин танцевала, как она выразилась, “с душой”. Даже я, когда впервые увидела ее у пилона, замерла с раскрытым ртом. У нее никогда не было недостатка в заказах: она выходила в зал, общалась с мужчинами, некоторые после приглашали ее в отдельную кабинку для привата. Но самым интересным клиентом у нее был Папуся, так его называли остальные девчонки, пока Кэт не слышала. Он всегда платил ей больше всех, но танцев не требовал. Папуся обычно приходил по пятницам, выглядел устало и одиноко. Снимал дорогой пиджак, развязывал галстук и смотрел на Кэт с дальнего столика в углу, а потом платил ей, чтобы она просто сидела рядом с ним и беседовала. О чем они говорили, никто не знал, а если пытались подслушать, Кэт гнала взашей.
Я всегда видела в этом какую-то романтическую подоплеку. Хотелось верить, что Папуся влюблен в танцовщицу, и когда-нибудь обязательно признается ей в этом, а потом позовет замуж. Реальность настигла меня в момент, когда я разглядела обручальное кольцо на его пальце.
Он был всего лишь очередным мужчиной, который убегал в стрип-бар от жены и, возможно, детей, чтобы попялиться на голых девок.
Возможно, мне стоило взять пример с Кэтрин и хотя бы попробовать выйти в зал, чтобы поработать там.
***
Этим же вечером я позвонила администратору Томасу в клуб и попросила дать мне сегодня внеочередную смену.
– Не выйдет, и так полный комплект, – возразил он. – Тебя ставить некуда, да и…
– Я пойду в зал, – перебила его, чем явно ошарашила. – Короткий номер на сцене не собьет основную сетку выступлений, а потом я никому не буду мешать! Обещаю!
– Это как посмотреть, – и все же Томас на другой стороне задумался. – Ладно, приходи.
По всей видимости, он от меня ничего подобного услышать не ожидал, наверное, потому и пошел навстречу. Не каждый день увидишь Виолу в зале.
Уже сидя в гримерке, накрашенной и готовой к выходу, я настраивала себя на подвиги.
– Просто кайфуй! – уговаривала свое отражение в зеркале. – Представь, что на кону олимпийское золото, и танцуй.