- Ага, сейчас, - усмехаюсь добродушно. Но честно говоря,
мне и самой отсюда уезжать не хочется. Когда еще получится пожить в самом
настоящем дворце. – А твой папа против не будет? – спрашиваю поспешно.
- Он будет счастлив! – искренне восклицает Катюха и снова
тянет меня дальше по коридору.
- Вот твоя комната! – распахивает дверь. – Как тебе?
- Обалдеть! – охаю я, не решаясь войти.
Взглядом натыкаюсь на кровать с белым изголовьем, простеганным
золотыми нитками. По обеим сторонам от нее такие же тумбочки. Белые с тонкой
золотой отделкой. Такой же узор на потолке. И ковер на полу. Белый с золотыми
цветами.
И это обычная гостевая спальня, а не покои принцессы?
Точно?
- Лучше, чем в общаге? – подначивает Катерина. И
подмигивает заговорщицки. – Пойдем, мою хатку покажу.
Деловито бежит вперед и толкает следующую дверь в конце
коридора.
- Папочка расстарался, - шепчет довольно Катя.
А я смотрю на розовое чудо. Инкрустированная мебель, цветы
в вазах. Кровать, ковер. Все розовое! Даже люстры!
- Балдею от этой комнаты, - признается Катерина. –
Чувствую себя настоящей принцессой. Хорошо, что мы с тобой вырвались,
Макарова-а! – упав на кровать, тянет блаженно.
Раскинувшись звездой, Катя хлопает по стеганному
покрывалу.
- Иди сюда…
Но стоит мне только сделать шаг к кровати, как в комнату
вбегает маленькая белая собачонка. И с радостным лаем бросается сначала мне под
ноги, а потом на кровать к Кате.
- Жужа! – подхватывает ее Катерина. – Ты еще тут? –
смотрит удивленно.
- А где ей быть? – появляется в дверях Александр
Георгиевич. – Твоя собака. Прислуга присматривает. К ветеринарам возим. Там
счета больше, чем у меня, - усмехается криво.
- Так ты здоровый, а она – больная, - морщится Катерина.
- И что? Пристрелить ее за это? – резко бросает Димиров
и, присвистнув, зовет. – Иди ко мне, Жужелица.
Та бойко спрыгивает из Катиных рук и спешит к своему
благодетелю. А тот опустившись на корточки, подставляет руки, разрешая собаке
привычно умоститься в ладонях.
И у меня сразу теплеет на сердце, когда маленькая
малти-пу всем тельцем прижимается к мускулистой мужской груди.
- Я же просила тебя от нее избавиться, - дует губки
Катерина.
- Я похож на Герасима? – приподнимает одну бровь Димиров.
В голосе звучат стальные нотки, а на лице застывает маска холодного раздражения.