– Кинли Энн Аткинсон, это самая большая глупость на свете. Однажды я на тебе женюсь, поэтому, конечно, ты мне нравишься.
– Ч…
Джейс быстро прижался губами к моему рту, а когда отодвинулся, на его лице играла улыбка и сияли ямочки.
Я стояла, чувствуя, как пылает мое лицо, и слышала, как дети вокруг нас смеются, от чего мне снова захотелось плакать.
– Зачем ты это сделал? – закричала я, вытирая губы рукавом рубашки.
– Говорю же, я собираюсь…
Размахнувшись как следует, как учили старшие братья, я сильно ударила Джейса по носу. Голова его откинулась назад, руки метнулись к носу. Между пальцев сочилась кровь, по лицу потекли слезы. Нытик.
– Мои братья говорят, у тебя вши! Не смей меня трогать!
– Кинли Аткинсон! – Я повернулась и увидела свою учительницу, мисс Кэти. – Пойдем. В кабинет директора… немедленно. Джейс, пойдем с нами, я отведу тебя к медсестре.
После этого приехала мама, чтобы забрать нас с Джейсом из школы, и когда мы выбирались из машины, Джейс нагнулся и прошептал мне на ухо:
– Все равно я на тебе женюсь.
Сегодня
Заехав на парковку возле бара, я остановил машину и хлопнул ладонями по рулю.
– Гребаный сукин сын!
Я провел руками по лицу, откинулся головой на подголовник и схватился за грудь. По телу растекалась такая боль, что могла навеки изувечить человека. Не знаю, как я сумел доехать до бара. Мне хотелось только одного – свернуться в клубок на заднем сиденье и отдаться этой боли.
Я просто поверить не мог, что ушел от Кинли. Бросил свою невесту, девушку, которую любил еще тогда, когда не знал, что такое любовь; оставил ее в нашей квартире, плачущую, в растерзанных чувствах, одну.
Но я тоже был потрясен. Настолько чертовски потрясен, что не мог перестать дрожать, и эта дрожь была ничем, по сравнению с рвущей душу болью, зато была напрямую связана с той упрямой, как последнее дерьмо, нелепой женщиной, на которой я собирался жениться меньше чем через неделю.
Рывком распахнув дверцу машины, я сумел выбраться наружу, не грохнувшись на землю, вошел в бар и сел на табурет за стойкой.
– Чего тебе налить? – спросил меня грузный, коренастый старик.
Как это банально: поссориться с девушкой, завалиться в бар, сесть за стойку и начать изливать душу.
– Все равно, лишь бы покрепче.
Он пощелкал языком, покачал головой и взял высокий стакан.