– Полагаю, мы незнакомы, – сказал он наконец, улыбнувшись ей. – Меня не было почти два года, и я чувствую себя Рипом ван Винклем[5].
Дейдре была несказанно поражена, что молодой человек удостоил ее своим вниманием, и даже не нашлась, что сказать. Впрочем, и в лучшие времена она слишком стеснялась, чтобы легко выдать остроумный ответ.
– Думаю, большинство на семинаре, – выдавила она.
– Ну, конечно! Пятничный семинар! С тем же успехом можно вернуться в Судный день, думая, что застанешь мир прежним, правда, все мы этим грешим. Кстати, я Том Моллоу.
Он начал расхаживать по комнате, снимая с полок книги и отпуская на их счет уничижительные замечания, словно не мог решить, уйти или остаться.
– А вас как зовут? – спросил он.
– Дейдре Свон, – промямлила она, думая, какое дурацкое ей досталось имя.
– Дейдре – дочь печалей[6], – сказал он, и почему-то она не обиделась на бородатую шутку. – И вид у тебя довольно грустный, когда сидишь тут совсем одна. Пойдем выпьем?
– О… спасибо… с удовольствием…
Она пробормотала первое, что пришло в голову, поскольку не привыкла пить вообще и посреди дня в особенности. Она надеялась, что не производит впечатление дурочки, слишком уж жаждущей с ним пойти. Однокурсники никогда не приглашали ее с ними выпить, хотя на курсе имелась пара девушек, за которыми ухлестывали, считая их «выгодным вложеньицем», что бы ни подразумевала такая довольно зловещая формулировка.
– Я всегда считал, что тоскливо пить одному.
Значит, подумала она про себя, он все равно собирался пойти выпить. Ну, разумеется, собирался. Он рассчитывал застать тут толпу знакомых. Пожалуй, стоит считать комплиментом в ее адрес, что он не стал дожидаться их с семинара. Правда, возможно, ему так надо выпить, что сил нет терпеть.
– А я никогда и не пробовала пить одна, – сказала она.
От самой мысли ей захотелось рассмеяться. Она вообразила, как сидит дома у себя в комнате с бутылкой джина, а мама или тетка кричат: «Ты чем занята, милая?» Или мистер Дулк наблюдает за ней из сада.
А Том улыбнулся ей и сказал:
– Да уж, полагаю, ты слишком юна, чтобы вообще научиться пить.
– Мне девятнадцать, – довольно холодно возразила она.
– Да, целых девятнадцать! – передразнил он на ходу. – Ага, вот сюда, кажется, принято ходить, или предпочитаешь другую забегаловку?