— Ну тогда я почти сразу и приеду. Я
уже по тебе скучаю, — сказала подруга и рассмеялась, затем она
опять меня крепко обняла, прижалась к моей щеке своими
огненно-рыжими волосами и добавила: — Хорошо, что мы есть друг у
друга, Роберт. То есть, Роман.
— Можно просто Рома, но пока можно и
Роберт. Я тоже сейчас расстанусь с Агатой, а в следующий раз уже
встречусь с Аней! — сказал я и поцеловал подругу. — А Восточный и
всё, что с ним было связано, мы забудем, как неприятный сон.
Пока мы разговаривали на краю крыши,
пришёл переводчик и с ним какой-то серьёзный мужчина в белом
халате, торчащем из-под куртки. Мы направились к вертолёту.
Серьёзный мужчина о чём-то быстро переговорил с Милютиным, после
чего увёл мою Агату-Аню. Когда мы с Иваном Ивановичем остались
вдвоём, я спросил:
— А это точно госпиталь?
— Скажем так, — ответил Милютин. —
Девушек здесь будут лечить и восстанавливать.
«А беднягу Яроша здесь будут пытать»,
— мысленно закончил я фразу за генералом КФБ.
Из загадочного госпиталя мы с Иваном
Ивановичем вылетели уже непосредственно в Великий Новгород.
Следующим местом нашей посадки стала крыша столичного управления
КФБ.
— А Вы мне не расскажите, какие у нас
планы? — спросил я Ивана Ивановича, когда мы покинули вертолёт. —
Куда мы идём?
— Я иду к себе в кабинет, проводить
совещание, — ответил Милютин. — А ты поедешь сейчас в академию. Там
тебя ждёт Егор Андреевич. В академии почистишься нормально, чтобы в
тебе никакой ерунды, вроде остатков внешних блокировок, не
осталось, или чего похуже, а потом возвращайся сюда — поговорим о
планах.
В Кутузовку меня повёз водитель
Милютина. Он доставил меня к одному из административных корпусов,
возле которого уже стоял Гурьев. Я хотел выйти из машины, но Егор
Андреевич не дал мне этого сделать. Он протянул мне полиэтиленовый
пакет и сказал:
— Надень куртку с капюшоном и очки.
Не стоит пока никому знать, что ты вернулся.
Я взял пакет и спросил:
— А куда мою куртку деть?
— Можете оставить её в машине, —
сказал водитель. — Иван Иванович велел мне Вас дождаться и потом
отвезти в управление.
Я быстро снял свою куртку, надел
вместо неё ту, что достал из пакета, и нацепил очки. А выйдя из
машины, ещё и максимально натянул на лицо капюшон. И мне было
совершенно непонятно, зачем нужны такие сложности с конспирацией.
Намного проще было Гурьеву приехать в управление. Тогда бы уж точно
никто не узнал, что я вернулся. Поступок Милютина, отправившего
меня в Кутузовку, казался мне нелогичным. Но всё встало на свои
места, после того как Егор Андреевич сказал: