Вспоминаю об одной приятной встрече. В Грозном, в клубе Красной армии был назначен концерт. Я должен был читать отрывок из романа «Война и мир», который начинался словами: «Наполеон стоял на Поклонной горе». В уголочке тихо сидел бледный, худенький молодой человек в весьма поношенном костюмчике.
Организатором этого концерта и его ведущим был Михаил Михайлович Белоусов.
«Значит, так, – распоряжался он, – вы, – указывает на молодого и незнакомого нам человека, – начинаете концерт. Ну, сыграете там две-три небольшие вещички. Затем идете вы, – это уже сказано мне, – затем…»
Тут следует перечень других номеров.
Дается занавес. Белоусов выходит на сцену и объявляет: «Первым номером выступает пианист…» Мы сидим в актерской комнате, готовимся к выступлению, мирно беседуем о том о сём. А на сцене, на плохоньком, несколько расстроенном рояле играет молодой человек. Кто-то из нас начинает прислушиваться… постепенно мы все, сами того не замечая, тихонько выходим за кулисы. Зал слушает очень внимательно, и после каждой пьесы – взрыв аплодисментов. Молодой человек играет четыре мазурки Шопена, затем несколько этюдов, затем ещё и ещё… Публика его не отпускает, и он, к неудовольствию Белоусова, играет… сорок минут, то есть всё первое отделение!
Наконец пианист заканчивает своё выступление и, усталый, уходит со сцены. Мы бросаемся к нему, жмём ему руки, благодарим, знакомимся, и этот скромный человек с бледным лицом, на котором от смущения выступает румянец, тихим голосом представляется: Святослав Рихтер. Так состоялось знакомство с выдающимся музыкантом. Позже я встречался с ним в Киеве на его концертах и в доме у общих друзей.
В том же Грозном мне довелось слушать одного из известнейших наших чтецов – Сурена Кочаряна. Он читал «Витязя в тигровой шкуре».
Я не очень большой поклонник так называемого художественного чтения, сам тоже не люблю читать с эстрады, да и не умею этого делать. Но двух артистов я всегда ценил очень высоко – В. Н. Яхонтова и Д. Н. Журавлева. У Яхонтова мне особенно нравилась непревзойденная работа – монтаж «Ленин». Я слушал этот монтаж несколько раз и мог бы, вероятно, слушать ещё и ещё. Интересны были и его дальнейшие выступления, но это уже скорее походило на то, что можно назвать театром одного актера».
<…> Но я забежал вперед… <…>