Это чуть больше, чем отписка. Если с первой частью: «Вы не учли идейно-тематической направленности журнала», – невозможно не согласиться, то вторая: «Вам не удалось продемонстрировать самобытного авторского голоса», – выглядит издевательством. Имя никтошки-литконсультанта не заслуживает упоминания. Отказ огорчил, но едва ли удивил Георгия Ираклиевича, который, несмотря на него, составил второй вариант книги. В 1988 г. его произведения, наконец-то, увидели свет в сборнике «Стихи этого года. Поэзия молодых», куда были приняты по рекомендации литератора и издательского работника В.А. Матусевича. Стихи понравились, и редактор книги сам предложил автору участвовать в следующем сборнике «Молодая поэзия 89», который вышел годом позже в том же издательстве «Советский писатель». Выступление «непримкнувшего» прошло незамеченным на фоне бурных публичных дебютов поэтических групп – «метаметафористов», известных в андерграунде и дождавшихся «легализации», и не-вполне-советских «почвенников». Трудно заметить нового поэта в похожих на «братскую могилу» сборниках, но дебют в печати состоялся, а последовавшее за этим разрешение выпускать книги за свой счет вселяло некоторую надежду.
«Перестройка» открыла Георгию Ираклиевичу возможность использовать свои знания в области запрещенной и полузапрещенной поэзии и выступать в качестве литературоведа и публикатора, хотя почти все его работы увидели свет в постсоветское время. К небольшому, но тщательно подобранному собранию поэзии Серебряного века на его полках прибавились десятки, а потом сотни поэтических сборников Русского Зарубежья, хлынувшие в СССР. Параллельно шло освобождение книг из «спецхранов». Разобраться в этом потоке было непросто, но Мосешвили вскоре свободно ориентировался в нем, благодаря обширным знаниям и тонкому вкусу. Е.В. Витковский привлек его к работе над четырехтомной (первоначально – двухтомной) антологией поэзии первой и второй волн Русского Зарубежья «Мы жили тогда на планете другой», для которой Георгий Ираклиевич составил биографические справки обо всех участниках (сведения о многих впервые появились в печати на их родине) и примечания. Огромной отрадой для него была – поначалу казавшаяся чудом – возможность переписки с поэтами второй и даже первой волны, прежде всего с В.Ф. Перелешиным. Другой большой работой стало комментирование произведений Георгия Иванова для трехтомного собрания сочинений. Этому делу он отдался с жаром, испытав сильный творческий подъем. А пока книги готовились к печати, Мосешвили часто выступал на литературных вечерах, завораживая слушателей (свидетельствую по собственному опыту) своим чтением, в котором даже банальные стихи могли показаться очаровательными и значительными.