Голос Дарри выдернул её из раздумий.
— Так ведь нет ещё полнолуния! Как такое возможно? — стукнул он
кружкой по столу.
Мужчины ужинали и спорили, обсуждая сегодняшнее событие. И
потому, как капитан ходил вдоль стола, ставя время от времени ногу
на лавку и нависая над своими людьми, и задавал вопросы, видно
было, что он очень расстроен и зол.
— Может, этот поганец и не один? — задумчиво ответил Ард.
— Старуха сказала один.
— Ты кому веришь, капитан, тавра́чьей бабке? — вступился Бёртон,
вымакивая куском лепёшки остатки похлёбки. — Да той вра́ницу
пустить, что с горы катиться, да ещё когда ей платят! А ты бы её за
жабры-то взял, да поглубже, так она тут же и пошла бы враспя́ть.
Сказала бы, что и зверь не один и является раз в три дня. И что
медведи по небу летают.
— Думаешь, соврала? Но… зачем?
— Любой тавра́к соврёт — недорого возьмёт. А уж когда видит
монету, всё едино скажет то, что ты хочешь услышать. Такое уж они
подлое отродье. Да и ты вспомни, капитан, как по-первости упырь-то
этот, почитай, по пять раз за месяц появлялся. И в основном головы
отрывал, а уж опосля стал только в полнолуние ушкы́рничать да на
части рвать, — Бёртон подцепил ложкой огромный осклизлый груздь и,
вонзив в него нож, отправил его в рот. – Может это он опять за
старое взялся?
— А как ты вот это объяснишь? — Дарри зло ткнул пальцами в
лежавшие на столе пяльцы с вышивкой. — С какого это рожна он нам
стал знаки посылать?
— Ну, это ты нам, капитан, объясни, — воскликнул Тальд, — до
этого мы ловили его, как бешеную собаку, которая не ведает, что
творит. Собака и есть собака. А теперь, погляди-ка, собака нашей
барышне весточки шлёт! И за каким гнусом она сдалась этому поганцу?
Вот ты и скажи нам, капитан, кто она такая? Может по её душу-то
Зверь и приходил? Может, мы бы тут попусту и не пересыпали с левого
кармана в правый! Может, оно и понятно бы стало, чегой-то у него
такая любовь к бабскому рукоделью?
— Ты это, следи за помелом-то, — шикнул Бёртон, — неча орать на
всю округу, чай не на ярмарке.
Дальше голоса стали тише, и сколько Кайя не вслушивалась, не
смогла понять, о чём они говорят. Тихонько вернулась в комнату и
легла, пытаясь заснуть. Но слова о том, что Зверь приходил по её
душу, так засели в голове, что сон не шёл.
Ночью было тихо. Так тихо, что слышно даже, как под полом
скребётся мышь и пищит комар, путаясь в складках балдахина. И Кайя
временами проваливалась в короткий тревожный сон, но тут же
просыпалась, глядя, как медленно тает свеча на полке. Скоро совсем
потухнет, а с темнотой придёт и кошмар. Глаза с красными зрачками,
что смотрели на неё из тумана…