Торговцы кричали на все лады, умело предлагая самую низкую цену.
И одной рукой набрасывая на плечи женщинам тончайшие шали или
прикладывая к ушам серьги, другой — выставляли, как щит, начищенное
блюдо и тут же восторгались их красотой в отражении.
А их жёны стояли рядом предлагая засахаренные фрукты и халву,
медовую вату, финики и изюм. И так мастерски выписывали в воздухе
замысловатые фигуры большими веерами из перьев, отгоняя вездесущих
пчёл-воровок, что казалось это какой-то волшебный ритуал.
На площади Кайя увидела зверинец со львами и тиграми, но на
главное украшение города ей указал Дарри. Голубой дворец Лира́йе,
стоявший на холме, словно парил над городом, присматривая за ним,
как мать за шумным ребёнком.
Впечатлений было так много, что в первый день Кайя уснула, как
убитая. После изматывающей дороги и всех тех страхов, что
испытывала она в пути, здесь казалось так мирно и безопасно, что
она впервые за долгое время спала без всяких кошмаров.
Но прошло три дня, впечатления улеглись и совсем иные мысли
стали лезть в голову.
Кайя сидела на кушетке у окна, и тёплый ветер играл бахромой на
кисейных занавесках. Глядя на зелёные ставни домов, на лазурную
бухту и покачивающиеся на водной глади корабли, на то, как голуби
дерутся за оставленные ею крошки, она думала.
В Рокне они уже третий день — зачем она здесь?
Отец приехал вчера вечером, осунувшийся, усталый, постаревший.
Крепко обнял её и сказал — поговорим завтра. И что-то было в его
голосе такое… печаль. Что-то не так. Что-то изменится.
Навсегда.
Это внутреннее беспокойство появилось из ниоткуда, но больше её
не отпускало.
Чей это дом, в котором они остановились?
Большой, трёхэтажный, с внутренним двориком, заросшим старыми
платанами, среди которых прятались массивные гранитные скамьи.
Стены расписаны фресками, на окнах — тяжёлый золотисто-зелёный
шёлк. Служанки вежливы и молчаливы. Накрахмаленные простыни,
душистое мыло, еда на фарфоре…
Она бродила по дому, разглядывая статуэтки из мрамора и витые
бронзовые подсвечники.
Когда они только приехали, на их отряд, состоявший из грязных
бородатых мужчин и девушки в синем платье послушницы, горничные
смотрели с недоумением. Это потом, когда Дарри сходил к цирюльнику,
сбрил щетину, постриг буйные кудри и надел чистый мундир, служанки
стали глупо хихикать и строить ему глазки. И Кайя услышала, как они
переговаривались между собой, называя капитана «красавчиком».