Но Кайя знала, что ведой быть плохо. Она запомнила, как в тот
первый день в Обители отец, передавая деньги Настоятельнице,
сказал:
— Воспитайте её человеком. И сделайте из неё леди.
Поэтому она никому не говорила, что слышит деревья — она и
старалась их не слышать. Не откликалась на зов весны. Никогда не
рассказывала о снах, которые видела, о том, что говорила ей старая
Наннэ, и старательно прятала свои кудри, заплетая в толстую косу, а
веснушки выводила соком петрушки. Она старалась быть покладистой и
прилежной — человеком и леди, такой, какой хотел её видеть
отец.
— Я пригласил почтенную Маргаретту заняться всем — она ждёт
внизу, - произнёс генерал устало. - Она поможет найти тебе
подходящую партию, подберёт платья, и прочее: ленты, туфли и всё,
что там ещё полагается невесте, и подготовит тебя к балу. Ты сама
выберешь себе жениха, Кайя, и я соглашусь с твоим выбором, каким бы
он ни был. Муж позаботится о тебе и защитит, если… меня не станет.
А теперь мне нужно уехать в город.
Он встал, поцеловал её в макушку и вышел, прихватив с собой
свиток.
***
Почтенная Маргаретта — пышная дама, затянутая в тугой атласный
корсет, напудренная и надушенная, разглядывала Кайю недолго.
Подбоченилась, поцокала языком и произнесла:
— Ну, милая, времени у нас совсем немного, а с твоим ростом,
пожалуй, ко всем платьям придётся подбивать понизу кружево. А руки!
Боги милосердные, ты ими что, копалась в золе?
Кайя посмотрела на свои руки, загорелые, огрубевшие, с короткими
неровно обрезанными ногтями, и подумала, может, она такая и не
понравится никому, тогда и замуж можно будет не выходить.
— И этот загар! Как будто ты работала в поле!
А она и работала. В Обители приходилось собирать виноград,
лаванду, оливки и розовые лепестки, работать в огороде и саду. Её
оплаченная жизнь там отличалась от жизни сирот только тем, что
вечером она, зевая, брела в классную комнату изучать языки, письмо
или танцы, а они — доить коз и мыть посуду. Но это уж точно не
интересно почтенной Маргаретте, разглядывающей её, как породистого
скакуна. Кайя подумала, что, может, ей ещё и зубы показать, но в
Обители за такое бы высекли, и она по привычке промолчала.
Маргаретта завершила её осмотр тем, что подняла двумя пальцами
выбившуюся из косы прядь волос, хмыкнула, затем заставила снять
туфли.