А Маргаретта всё приводила и приводила женихов, шепча без устали
отцу на ухо подробности предложений. И хотя каждый из них, стоило
ему увидеть Кайю, начинал глупо улыбаться, целовать руки и
оговаривать танец, было понятно, что её молодость и красота всего
лишь приятное дополнение к сделке, которую устраивала почтенная
Маргаретта с генералом.
Отец привёз Кайе колье — большой изумруд в золотой оправе. На
неё надели светло-зелёное платье — Маргаретта сказала, нужно
подчеркнуть цвет глаз, раз уж больше нечем хвастать. Волосы уложили
на шее валиком и украсили гарденией, завили две длинных прядки на
висках. И затянули корсет так, что всё время кружилась голова.
Но Маргаретта сунула ей флакон солей в крохотную атласную
сумочку на поясе со словами: «Настоящая леди никогда не расстаётся
с ними и веером. Как только ты видишь, что мужчина допустил
бестактность… — Кайя посмотрела непонимающе. — …О Боги! Ну схватил,
тебя, к примеру, за зад… то леди может себе позволить в обморок
упасть или понюхать солей. А если полезет с поцелуями, то тут веер
в самый раз и пригодится. Не понимаю, чему вас только учили в этом
монастыре!».
Делать вино, масло, порошок от ран и отравлений, коз доить,
писать, считать, говорить на семи языках Коринтии и Побережья,
много ещё чему. Да только всё это бессмысленно теперь.
Дворец Лирайе её удивил, как и предсказывала Маргаретта. Длинные
мраморные лестницы, как распахнутые объятья, встречали всех и вели
к большому залу с открытой террасой, где на столах, украшенных
фигурами лебедей, стояли вино и закуски. Утопающие в цветах комнаты
были полны нарядных гостей, между которыми туда-сюда сновали слуги
в голубом шёлке. Фокусники и танцоры у фонтана веселили публику, а
в большом зале оркестр играл изумительной красоты музыку на таких
инструментах, каких Кайе видеть никогда не приходилось. Экипажи
подъезжали один за другим, и глашатай едва успевал бить в гонг,
объявляя имя очередного гостя, а девушки в белых туниках бросали
гостям под ноги лепестки роз и серпантин.
Отец протянул Кайе бокал и велел выпить немного. А она выпила бы
и больше, напилась бы до бесчувствия, чтобы не видеть всей этой
вереницы «хороших партий», которую тащила за собой почтенная
Маргаретта. Хромых, косых, старых и толстых, раздевающих её
глазами, воняющих п