– Я хочу только сказать, – раздался голос мистера Сама-штукатура, – что если вы действительно думаете подписать этот договор в том виде, в каком он сейчас, – то дайте нам в своих вычислениях сообразоваться с той площадью, какой мы владеем, а не с улицами, которые нам не принадлежат.
– Другими словами, – саркастическим тоном заметила миссис Уолтер Блэк, – позвольте нам изменить договор!
– Другими словами, – еще более саркастическим тоном сказала мисс Снипп, – позвольте нам избегнуть той ловушки, которую вы нам расставляете, вы, собственники больших участков.
Было вполне понятно, что тринадцатилетний мальчик мог устать от всех этих споров, а потому никому не показалось странным, что Дж. Арнольд-младший открыл тихонько парадную дверь и выскользнул из дома. Он подошел к заднему крыльцу как раз в ту минуту, когда Пол Уоткинс осторожно закрывал за собой кухонную дверь.
– Спасибо, мальчуган, – проговорил он шепотом, направляясь к дровяному сараю.
Банни пошел рядом с ним.
– Я взял кусок ветчины, два ломтика хлеба и кусок пирога, – невразумительно проговорил Пол, так как рот его уже был набит.
– Что ж, это хорошо, – сказал Банни рассудительным тоном. Он замолчал, и в течение некоторого времени слышалось только, как голодный человек жадно жевал. До этой минуты человек этот был для Банни только неясной тенью, обладавшей голосом, но теперь при свете звезд он разглядел, что эта тень была на целую голову выше его и очень тощая.
– Да, не очень-то легко дохнуть с голода, – произнес наконец незнакомец, кончив жевать, и прибавил: – Не хочешь ли кусочек?
– О нет, я ужинал, – ответил Банни, – и в такое позднее время я никогда не ем.
Его собеседник снова принялся жевать. Банни находил происшествие очень таинственным и романтичным: точно голодный волк сидит с ним рядом и жует в темноте. Они сели на ящике, и, когда незнакомец перестал жевать, Банни спросил:
– Скажи, почему ты убежал из дому?
На этот вопрос его сосед ответил тоже вопросом, очень его смутившим:
– Скажи, к какой церкви ты принадлежишь?
– Что ты хочешь этим сказать? – недоумевающе спросил мальчик.
– Разве ты не понимаешь, что значит – принадлежать к какой-нибудь церкви?
– Моя бабушка берет меня иногда в церковь баптистов, а когда я бываю у мамы, то она ходит со мной в епископальную церковь, но я не знаю, принадлежу ли я к какой-нибудь церкви.