Нога подвернулась, и я упал лицом в плотный снег. Отплевываясь,
кое-как сел. Да, вот так пробираться — это не за приборами на
перекачивающей нефть станции сидеть в качестве дежурного инженера
смены, тут работать надо. Но как же холодно. И глаза сами собой
закрываются. Я всего лишь пару секунд подержу их закрытыми и дальше
пойду. Судя по ощущениям, до дороги-то всего-ничего осталось... Как
холодно...
***
Бледный подросток, лет тринадцати-четырнадцати на вид, худой и
нескладный лежал на кровати в промерзшей комнате, единственной на
этой почтовой станции и прислушивался к тому, о чем говорили его
сопровождающие. Уже несколько дней он страшно мерз и никак не мог
согреться, но не признавался в этом, а сопровождающие его офицеры и
даже приставленный специально, чтобы заботиться о нем лакей, не
замечали, что он становился все слабее день ото дня. Они стремились
как можно скорее пересечь границу Пруссии, и на такие мелочи, как
пробивающая его время от времени дрожь, не обращали внимания.
Сегодня было особенно холодно и страшно хотелось спать. Но мальчик
старательно вслушивался в тихий разговор, благо говорили они
по-немецки, и с пониманием проблем не возникало. Вот только
расслышать удавалось далеко не все.
— Фон Мирбах отписался, наконец-то. Вот, когда мы заселялись в
эту дыру, курьер привез письмо, — грубоватый голос в котором
слышалось раздражение, заставлял мальчика вздрагивать и плотнее
закутываться в тонкое одеяло, которое совсем его не грело. —
Бракель мертв, и его племянник поспешил проститься с дядюшкой.
— Но как мы, дьявол всех раздери, проедем через Берлин? — второй
голос был не столь резким, но и в нем звучало ставшее уже привычным
за эти дни, пока они выбирались из Киле и ехали до Берлина,
раздражение.
— У нас есть документы подорожные на имя графа Дюкера, — через
некоторое время ответил первый голос. — Вот так и поедем. Как
знать, может быть, так получится даже быстрее. — Воцарилось
молчание. Оно было настолько длинным, что появилось ощущение, будто
говорившие уже уснули. Мальчик вздохнул и закрыл глаза, чтобы
погрузиться в так манящую его пустоту, в которой хотя бы дикий
холод не ощущался настолько резко. Но тут второй голос
проговорил.
— Что-то не нравится мне, как герцог выглядит. Такой уж бледный
да немощный, того и гляди душа тело покинет.