- Прошу, - Руслана присела и тихо сказала. – Дальше мне ходу
нет. Это чистая половина…
Лизавета, стало быть, на грязной обреталась?
- Вы в гостевом крыле, - объяснила Руслана, видя взгляд
недоумевающий. – А тут начинаются личные покои… Ее императорского
Величества.
Вот тут-то Лизавета и растерялась.
Так растерянною и вошла в дверь, благо, та распахнулась
предружелюбнейше, словно сама Лизавету приглашая. А стоило ступить
на янтарный пол, дверь-то и закрылась. Ударила палка, и чей-то
голос над ухом провозгласил.
- Лизавета Гнёздина, баронесса…
Ох ты ж, божечки…
Было время, матушка приговаривала, мол, красоты много не бывает.
И прежде Лизавета всенепременно согласилась бы с нею, а теперь вот
понимала: бывает.
Еще как бывает.
Еще какой красоты… она вновь ощутила укол совести: куда ж ты
полезла-то… а главное, зачем? Ведь понятно же, что нет у двадцати
пятилетней особы, почти, почитай, старой девы со смутными
жизненными перспективами ни единого шанса против этаких-то
красавиц.
И понимала это не только Лизавета.
Она живо ощутила на себе взгляды. Одни – заинтересованные.
Другие – полные непонятного раздражения. Третьи равнодушные,
пожалуй, так смотрят на птицу, случайно залетевшую окно, вяло
любопытствуя, найдет ли оная выход или же разобьется о янтарные
стены.
- Доброго дня, - она присела, как учила матушка, и
улыбнулась.
Никто не отозвался.
Две девицы, стоявшие подле, демонстративно отвернулись,
показывая, что не намерены тратить драгоценное время на некую
сомнительного вида особу.
- И представляешь, он мне говорит, что у меня
преочаровательнейшая улыбка, - нарочито громко произнесла
светловолосая барышня в полосатом чайном платье.
- Ах… - ее соседка взмахнула ручкой, за которой протянулась
ниточка жемчужных бус. И коснулась губ. – Это так… трепетильно!
Лизавета огляделась. Комната больше не казалась такой уж
преогромной. И кажется, Лизавета даже поняла, где находится: в
малой Янтарной гостиной. Ибо где еще возможно подобное великолепие?
Стены, выложенные из кусочков янтаря, казались укрытыми теплым
аксамитом. И если присмотреться…
Лизавета повернулась.
И коснулась булавочки, запечатлевая красавиц, правда в позах
престранных. Одна вытянутая рука, с которой свисали жемчужные нити,
чего стоит. Это ж диво неудобно… а вдохновенное лицо держать, так
вовсе непросто. Но девицы старались.