Так же трудно пришлось и третьему офицеру пятого отряда –
Ичимару Гину, который устал доказывать, что он не брат и не сын
таинственного и ни разу им не виденного Кэнго Кицуне.
Но трудней всего пришлось отряду совета сорока шести, часть из
которого погибла при невыясненных обстоятельствах: кто в луже
утонул, кто в лес пошел и не вернулся. А однажды, две группы
наиболее преданных представителей этого отряда, бывшие на своих
заданиях в разных частях Руконгая, были убиты неизвестными
противниками. Одна группа будто отравлена, а вторую кто-то
нашинковал с неимоверной жестокостью. Но прогуливающаяся в поисках
новых приправ недалеко от места происшествия со второй группой
Унохана, которую благодаря этому смогли быстро доставить на место
происшествия до рассеивания тел, как эксперта в подобных делах,
заявила, что поработал мастер кендо (японская версия фехтования) и
большее установить невозможно.
Но, несмотря на все эти случаи, большинство синигами наоборот
вздохнули с облегчением, поскольку все погибшие были подвязаны
советом на “грязных” делах. Так что проводившему досмотр жнецу
совета с волосами трех цветов ничего не оставалось, кроме как
закрыть дело.
***
А в это время в лесу меносов громадная фигура, закутанная в
балахон, до этого отрывавшая и поедавшая куски своего сородича,
пятьсот тридцатого по счету, начала терять свои очертания, будто
плавясь изнутри и сжимаясь в двухметрового белого лиса с четырьмя
хвостами. На лице новорожденного адьюкаса была маска в виде
мордочки лиса с красными узорами на ней и перевернутым
треугольником посередине лба. От лица по белой шерсти на всю
верхнюю половину тела расходились красные линии. Посередине груди
была сквозная дыра, еще один признак принадлежности к расе пустых.
Передние конечности застыли между человеческими руками и обычными
звериными лапами, но даже с такими конечностями пустому было
гораздо комфортней передвигаться на четвереньках, да и полностью
разогнуться не позволяло его собственное строение тела, все еще
больше похожее на звериное, чем на человеческое.
Задрав к потолку леса меносов свою морду, пустой раскрыл пасть и
по округе прокатился безумный хохот с металлическим оттенком.
Вокруг смеющегося адьюкаса плескалась сила, больше подходящая
средней планке его этапа эволюции, нежели новорожденному. Смех стих
так же внезапно, как и раздался, и пустой, постояв мгновение без
движения, сорвался с места без всякого сонидо, и, развивая
чудовищную скорость, понесся в одному ему известном
направлении.