— Если они там есть, — непонятно
почему, засомневался я.
— Что значит если? — удивился тот. —
Должны же они что-то жрать?
— Возможно, им доставляют еду
каким-то другим способом, — предположил я. — Например, по воздуху
или ещё как?
— Вряд ли, — задумчиво посмотрел на
карту Толя. — Мы бы давно услышали или заметили вертолёты, а вот по
реке очень даже запросто. Кама давно лёд сбросила, и до Перми можно
любое количество груза доставить, пока люди отдельно пешком
топают.
— А войска тогда почему в марш
отправили? — резонно заметил Борис. — Хотя, если с плавсредствами
туго, то вполне логично выглядит. Но опять же, до Ебурга от Перми
только Чусовая протекает, а она не шибко судоходная.
— Ну, для того, чтобы несколько лодок
с едой переправить, глубины вполне достаточно, к тому же сейчас
весна… — присмотрелся я к тонкой паутинке на карте. — Лично я
рассматривал бы этот вариант как рабочий. А заодно теперь понятен
выбор времени года, сейчас реки наиболее полноводны, а значит,
можно переправить больше груза.
— Николаич, давай я вышлю в ту
сторону пару небольших отрядов, — предложил Цинкин, — Сотни по две,
думаю, будет в самый раз, пусть их немного пощиплют. Посмотрим, из
какого они теста сделаны?
— Хочешь навязать партизанскую войну?
— усмехнулся Толя.
— А чем плохо-то? — пожал плечами
тот. — Пусть понервничают, так мы их хорошенько замедлим, хоть своё
дерьмо разгрести попробуем, время выиграем.
— А как же эти? — кивнул я в сторону
улицы. — Те, кого мы выгнали? Они наверняка попытаются
помешать.
— Пусть попробуют, — натянул на лицо
кровожадную улыбку Борис Николаевич. — С удовольствием объясню, что
верить лучше в автомат Калашникова, чем в эту их, тьфу ты, прости
господи, Инай.
— Ладно, Боря, действуй, — немного
поразмыслив, дал добро я.
— Ну, вот и славно, — улыбнулся тот и
поднялся с места. — А с этими, построже будь, — указал он пальцем в
окно, — Не то скоро на шею сядут и ножки свесят. Люди очень быстро
добро забывают, чуть пояса подтянуть заставили и сразу власть
плохая. Не помнят уже, как в прошлом году с голоду дохли и мёрзли
на морозе, как собаки.
— Разберёмся, Сына, — отмахнулся от
него Толя. — Иди, своими делами занимайся.
— Люська твоя окотилась, нет? —
повернулся в дверях тот. — Ты мне шерстяного друга обещал,
помнишь?
— Нет, пузатая ещё бегает, —
улыбнулся Толя. — Я о тебе помню, не переживай.