Профессор оторопел. Он ни разу не слышал, чтобы ректор повышал
голос.
Мать Аляни тихо плакала, и слышать эти всхлипы было куда
ужаснее, чем гневные слова ректора. Тем не менее, Мутриэль решился
возразить:
– Павел сменил облик, но остался `газумным... По к`гайней ме`ге,
он не стал менее `газумным, чем был. И, `г азумеется, он не покинул
те`г ито`гию Академии, потому что должен понимать, что лишь здесь
сможет избавиться от заклятия.
Как раз в этот момент в двери постучали.
– Я занят! – рявкнул ректор.
Несмотря на этот грозный рык, дверь приоткрылась, в щель
всунулась взлохмаченная головка юной эльфийки.
Её ушки были заломлены от волнения, но голосок звучал уверенно и
звонко:
– Ребята видели, как ослик выскочил в ворота и убежал.
Галопом.
Все взгляды обратились на девушку. Она не выдержала, тихо
пробормотала извинение и исчезла. Дверь мягко прикрылась, словно
сама собой.
Ректор шумно вздохнул, сцепил пальцы в замок и тихо устало
сказал:
– Я отстраняю вас от занятий, профессор Мутриэль. Вы и сами
должны понимать, что ваш поступок возмутителен и совершенно
недопустим в стенах Академии. Если вы не сможете вернуть Павла,
пойдёте под суд Старейшин.
Из Академии профессор вышел в самом дурном расположении духа.
Впрочем, Мутриэль не думал, что поиски будут сложными. Видно,
вредный студент специально решил спрятаться.
Человеку естественно прятаться среди людей, а ослу – среди
ослов. Вот только эльфы ослов не держали, а немногочисленные люди,
что жили на эльфийских землях, своих осликов заставляли усердно
работать.
Так что если Пашка решил полентяйничать вволю, используя новый
облик, он жестоко просчитался.
Профессор ухмыльнулся и даже руки потёр от предвкушения. Так ему
и надо!
Лишь объехав ближайшие человеческие хозяйства и не обнаружив там
своего нерадивого студента, профессор понял, что дело куда сложнее,
чем ему показалось вначале.
***
После своего превращения, Пашка, сгорая от стыда и досады, долго
нёсся, куда глаза глядят. Ему казалось, что эльфы и так относились
к нему с неприятной снисходительностью, а уж в таком унизительном
виде предстать перед ними – это был позор, которого ранимая душа
начинающего мага вынести не могла.
Когда ноги устали, Пашка перешёл на шаг, а после и вовсе
остановился.
Неподалёку протекала небольшая речушка. Пашка зашёл в воду всеми
четырьмя ногами, напился и забился в густые прибрежные кусты, где
можно было отдохнуть и подумать.