Обстановка спартанская: лампы на потолке, которые отключаются на
двенадцать часов, оставив крошечный синий фонарь, абсолютно пустой
откидной стол, привинченная к стене койка, многофункциональный
турник, зеркало и проекционный экран, который Ольга рассматривает
как своё главное сокровище.
Время здесь тянется долго, как вязкая, грязная вода, заняться
особо нечем. Чтобы не потерять форму, девушка часы напролет
выполняет упражнения на турнике, подтягиваясь и качая пресс до тех
пор, пока буквально не падает от усталости, а когда переводит дух,
смотрит на экране старые записи. Текущих передач нет, но в памяти
экрана десятки и сотни тысяч фильмов и телепрограмм столетней
давности. От нечего делать просматривая старые фильмы, Воронова, к
своему удивлению, обнаруживает, что ей нравится голливудский
кинематограф тридцатых-сороковых годов двадцатого века, а также
телесериалы, чем длиннее, тем лучше.
Очередной радиосеанс ответа, как обычно, не дал. Через десять
минут можно будет попробовать ещё раз. Ну а пока узница падает на
кровать, закидывает руки за голову и начинает размышлять вслух о
текущей ситуации.
– Ольга Воронова выходит в эфир, начинаем нашу триста двадцать
девятую ежедневную передачу для лиц, временно находящихся в местах
лишения свободы. Итак, ещё один день позади, ситуация не
изменилась. Я по-прежнему в заключении – это минус, но с другой
стороны, я по-прежнему жива – это плюс. Если они не убили меня за
все триста двадцать девять дней, то можно сделать вывод, что я
нужна своим неизвестным похитителям с той или иной целью, значит, у
меня ещё есть шанс прожить жизнь свободно, долго и счастливо. С чем
я себя и поздравляю.
Этой своеобразной мантрой Оля успокаивает себя уже несколько
месяцев, но от сомнений она помогает не сильно. Кто те «они»,
нехорошие, заточившие её в темницу? Зачем «им» это понадобилось?
Как она оказалась в тюремной камере? Нет ответа…
Воронова не помнит вообще ничего с момента прибытия спасателей
на разрушенную космическую станцию Высокий Дом 8. Вроде она делала
какой-то доклад командиру спасательного корабля – вот последнее,
что девушка помнит наверняка, а затем всё как-то потускнело и вновь
обрело яркость только здесь, на койке в тюремной камере. Сколько
прошло времени между этими двумя моментами, сказать затруднительно,
внутренние часы были сброшены на ноль и пошли снова только после
того, как она очнулась. По всей видимости, достаточно много.