Перестрелка длилась недолго и противник пошёл в атаку.
Максимально долго мы вели огонь на поражение, поле перед нашими
позициями усеяли сотни трупов агругов, но лавина серо-белой массы
продолжала переть на нас.
Когда до нас оставалось не более двадцати метров, поступил
скупой приказ Лешего, - Клинки. Наши позиции осветил бледно синий
свет, в руках каждого космодесантника сияли энерго-клинки. Мы пошли
в рукопашную.
Вот тут-то все увидели настоящего Лешего, бог смерти ворвался в
ряды агругов. Никогда не думал, что человек может так двигаться,
временами он размывался в пятно, проходящее в рядах инсектов, после
него оставалась лишь просека мёртвых тел. Раз пять он выручал меня,
и ребят, на позициях же наших подруг он бывал значительно чаще, но
помощь им оказывал реже. Девчонки лучше нас держали оборону.
Не знаю сколько прошло времени, казалось, этот ад длится вечно,
и не видно его конца. Когда пот застил глаза и руки уже
отказывались держать клинки, штурмовики флота нанесли удар по
задним рядам агругов, стена огня окатила нас жаром, напор
противника ослаб, стало немного легче.
Спустя час, пришла подмога, десант горохом посыпался на головы
инсектов, которые в ответ предприняли отчаянную попытку вырваться.
Их атака стоила жизни многим нашим бойцам.
Если бы не два демона, по другому назвать Лешего и Медведя я не
мог, нас бы смяли. На то, как они работали в паре, смотреть можно
было вечно. Идеальная машина смерти стала на пути потока агругов.
Мы замерли не веря глазам. Лишь когда их поглотила очередная волна,
все словно озверели. Никогда не видел бойцов в таком бешенстве,
множество берсерков смели атакующих и достали, израненных, но ещё
ещё живых, своих ротных, из под горы трупов агругов.
Леший и Медведь надолго загремели в госпиталь. Обязанности
нашего ротного, всё это время, исполнял Сивцов.
Аэльта.
Нанилна.
Моли примчалась ко мне вся зарёванная, и не взирая на то, что мы
часто ссорились уткнулась мне в колени, и стала орошать своими
слезинками мои ноги. Сердце сжалось от недоброго предчувствия.
Свозь рыдания и всхлипы мне удалось понять, что с Тихоном случилось
что-то плохое. Сердце резануло болью. Теперь мы с Моли, которая
успела стать лучшей подругой, а потом ненавистной соперницей, с
которой, путём чудовищных усилий я примирилась, рыдали вместе.
Внятно ответить она не могла, сказала только что ему очень больно и
плохо, но он жив.