— И я рад, - улыбнулся он, и складка меж бровей
немного, но расслабилась.
* * *
Тайком, той же извилистой тропкой мимо
с кладбища, Лара провела Кона в дом и, как обещала, отдала в его распоряжение
четвертый номер, лучший из оставшихся. Единственное окно здесь располагалось
над парадным крыльцом и выходило на подъездную дорогу с воротами, но, ежели
опустить шторы и принести больше свечей, то комната становилась вполне уютной…
Галка тотчас прибежала готовить номер, и Лара с чистой совестью распрощалась с
Коном.
Его она уверила, что все будет хорошо.
Однако за дверьми, в тиши коридора, поняла, что совершенно не знает, что
сказать матери…
Лара солгала Кону – она точно знала,
что мама-Юля ему не обрадуется. Но не говорить же такого прямо? Это невежливо,
в конце концов. Кроме того, что бы там ни думала мама-Юля, Кон и правда хозяин
«Ласточки»! Будет… когда ему исполнится тридцать один. И, хотя до того времени
еще почти десять лет, что казалось Ларе вечностью, она полагала, что принять
его маменька должна по-человечески.
Не давало Ларе покоя и другое. Сам Кон,
который проделал такой путь из Петербурга чтобы просто отдохнуть на море. И
даже с Юлией (горячо ненавидимой им, между прочим) готов ради этого помириться.
Ох, о чем-то он все же умалчивал…
И ведь самым первым делом спросил о
медальоне. Не просто случаем упомянул в разговоре! Хоть Конни достаточно
спокойно принял весть, что украшения больше нет, Лара не могла отделаться от
мысли, что приехал он сюда все-таки за медальоном.
* * *
Вновь и вновь припоминая разговор с
Коном, Лара поднялась к себе с четким намерением – спрятать медальон
понадежнее. Разумеется, не удержалась, чтобы не развернуть шелковый платок, где
он был укрыт, и еще раз полюбоваться, как игра света показывает на гладком
золоте сперва устремившуюся ввысь ласточку, а потом строгого ворона…
Обдумывая давешний разговор, Лара
нарочито медленно спускалась на первый этаж, к стойке метрдотеля, где,
завешанная тяжелой вишневого бархата шторой с золотыми кистями, притаилась
дверь маменькиного кабинета. Однако кабинет был заперт, а Стаська, что неслась
мимо с грудой постельного белья, пояснила:
—
В город Юлия Николаевна поехали, в Тихоморск. Вас искали по всем
комнатам, да не нашли – так и уехали. Торопились очень уж.