– Ты – девственница?! – громко рассмеялся он. –
Вчера только зашилась?
Это конец. Теперь я поняла, что нам с Разиным уже
никто не поможет.
Я закрыла лицо руками в желании умереть прямо
здесь и сейчас. Только что я отдала на растерзание свою мечту – стать любимой
женщиной Разина. Это было все, чего мне хотелось вот уже пять лет. Мне
казалось, я только что потеряла себя окончательно. И уже ничто не вернет меня к
жизни.
— Извини, но это и вправду смешно, — Ловчий
скалился в улыбке. — Ты на улице росла или в пансионе благородных девиц? Даже
если ты фригидная, то неужели какой-то мужик повелся на твой отказ и не взял
тебя силой или пьяненькую?
Он отнял мои руки от лица и заметил слезы.
— Нет, ну мне реально интересно, — в его взгляде
появился голодный азарт.
Какая же он сволочь! Интересно ему там!
— Я лесбиянка! — выпалила я с ненавистью в
глазах. — У меня были только девушки и секс без проникновения.
— Даже так? — Ловчий иронично поднял бровь вверх,
показывая, что ни капли не поверил в сказанное. — А что ж ты ссышься по своему
Разину? Вон на какие жертвы готова, чтобы спасти только его одного. Себя
любимую подложить под любого, лишь бы этот чмошник вернулся к нормальной жизни.
— Он мне как отец! — меня затрясло от гнева.
— Ага, — продолжал веселиться Ловчий. — Только на
"отцов" не смотрят как на эротическую фантазию.
— Скотина! — я замахнулась и почти влепила ему
пощечину, но в последнюю долю секунды Ловчий перехватил мое запястье, а затем
вывернул и завел за спину.
Острая боль вынудила меня закричать и выгнуться,
а следовательно, прижаться к груди мужчины.
— Больно! — зарыдала я. Нужно немедленно исправить ситуацию, поэтому я прижалась лбом к бычьей шее Ловчего и принялась умолять. — Пожалуйста, не делай больно! Я ведь все готова отдать, только отпусти нас! Прошу тебя!
— Нет, —
с каким-то садистским удовольствием ответил он, но хватку ослабил.
— Я
заплачу тебе... — я попыталась вернуться к прежнему плану, но мужчина перебил.
— Да мне
плевать на твои деньги. Предложи что-нибудь повкуснее и только для себя, — он
проговорил тягучим сексуальным голосом, а затем будто снова разозлился. — А
чмошнику своему передашь, чтобы он не прятался за хрупкие спинки таких
влюбленных дурочек, а попробовал сам решать вопросы.