Вот тут он наконец достал палочку. А, да, еще и Блэк обиделся.
Какая у него забавная физиономия при этом! В меня что-то полетело,
отрикошетило в стенку и, шипя, стекло на пол. Так, сюда не
вставать. Я отступил на два шага и сделал щит-ракетку.
Ну, было весело, но не долго. Вагон — штука на самом деле
довольно хлипкая, так что минут через пять мы дружно орали
"Агуаменти" и в срочном порядке тушили пожар - такими горячими
оказались эти парни. К счастью, среагировали быстро все трое:
осталась только вонь и несколько здоровенных дыр между окнами. Три,
четыре... пять окон даже уцелело.
Тут поезд вошел в поворот, резкий порыв ветра, сила инерции
открыла дверь нашего купе, откуда первыми выскочили Эванс и Филдс и
вывалились прямо на нас, а потом все было как в замедленной
съемке.
... Вот Поттер кидает что-то в меня, я едва успеваю кинуть
базовый щит на девчонок, которые тут же оказываются между нами,
и... мои ноги скользят к дыре, на меня скользит бесчувственное тело
Блэка, спихивая все дальше, еще мгновение, и я лечу...
Нет боли. Нет света. Пытаюсь подергать руками и ногами — такое
чувство, что их тоже нет.
Ну... «Мы ехали, ехали и наконец приехали. Ура?»
Как же все глупо…
Но мысли! Мысли все-таки есть...
* * *
В густом тумане, на удивление ни теплом, ни холодном, двигались
две фигуры. То ли шли, то ли летели, так, нечто среднее. Движение
их не было целенаправленным, они поворачивали то в одну, то в
другую сторону, но, тем не менее, становились все ближе и ближе,
пока наконец не столкнулись...
— Ты?!
— Ты...
— Ну, здравствуй, что ли... Саня.
— И как тебя угораздило?
— А тебя? — усмехается мне мое же лицо. Бывшее. Взрослое.
— Кто будет рассказывать первым? Может, ты, Северус? Тебе,
наверное, вообще ужасно было, да? Я — взрослый, чужой язык, да еще
русский...
Так странно было называть себя чужим, но ставшим очень близким
именем. Почти своим. Почти...
— Я стал тобой, когда... Ты не был взрослым. Там время
по-другому идет, видимо. Помнишь, ты болел скарлатиной?
— Мне было четырнадцать... Ты хочешь сказать, что... сколько лет
ты прожил у нас?
— Тринадцать с половиной. У тебя такие родители... такая
семья!
— Ты уже скучаешь по ним?
— Да... наверное. Но расскажи, как ты-то выпутался? Ритуал
же...
— Хорошо, давай я, а то четырнадцать лет, это же целая
жизнь.