- Тогда уж точно мне конец, - думал он, тревожно вглядываясь
вперед, наклоняя голову.
Снег уже мешал взгляду и напирал в лицо. И когда Гоша уже почти
отчаялся, он наткнулся на свой лом и обрадовался ему, как родному.
С трудом вытащив его из снега, двинулся дальше, уже с легким
сердцем. Вскоре показались приметы плоскогорья и их гора, где ждали
его испуганные женщины.
А они действительно были растеряны начавшейся метелью и сильным
ветром.
- Как-то там наш охотник? – сказала Мотя, потягивая горячий чай,
обхватив ладонями кружку, - Как бы не заблудился.
- Ой, не рви душу, - отзывалась с тревогой в голосе Тося, - Я
так боюсь, так боюсь. Господи, спаси и сохрани раба твоего Георгия,
- перекрестилась она, поднимая глаза к потолку пещерки.
Они замолчали и только прислушивались к вою ветра за хлипкой
преградой, и сейчас радовались, так как сделали её вовремя, как
украли: теперь в помещении было намного теплее. Только стало темнее
и приходилось время от времени включать фонарик или жечь свечку.
Решили, что пока будут ждать Гошу, сидеть в сумраке и не тратить
энергию понапрасну. Время тянулось долго, особенно это ощущалось,
когда ждешь не в теплой уютной квартире, а в холодной и
неустроенной пещере, за много тысячелетий до современного мира. Они
уже не смотрели друг на друга, боясь увидеть у другого на лице
отчаяние или тревогу. Каждая лишь надеялась на бога и удачу. И
когда снаружи послышались шаги, и толкнулась дверь, они с
радостными криками бросились к выходу и торопливо отодвинули
меховую плетенку. Увидев заметенного снегом Гошу, втащили его,
принялись отряхать и тут же рассказывать, как они страшились в его
отсутствии и как боялись, что он заблудится в такой пурге.
- Меня вела сама судьба, - говорил, блаженно улыбаясь, Гоша,
позволяя им крутить себя, помогая раздеться и снять бронежилет.
Потом они поили его горячим чаем и рассказывали, как страшно,
оказывается, остаться одним, без мужчины-защитника и опоры в этой
жизни. Особенно в их положении. Тося смотрела на него восторженным
взглядом и в то же время мучительным и любовным. Он понимал это,
как никогда, и чувствовал, что его мысли о якобы исчезнувшем с
места лифте, были правильными.
- Пусть даже и огорчатся, но потом привыкнут. Что делать, надо
как-то жить дальше.
Так и случилось, когда он поведал им безрадостную новость. Их
лица, до этого возбужденные и радостные, вытянулись от удивления,
поникли плечи, и они даже всплакнули. Особенно Тося. У той всегда
глаза были на мокром месте, как понял Гоша, а тут такое известие.
Он обнял ее и прижал к себе, гладя по волосам.