Лидейлар смотрел на него со смешанным
чувством вины и растерянности. Действительно, жаль. Чисто внешне
отказавшая девушка, с очень милыми чертами лица и бледно-голубыми,
почти как у стимпара волосами, ему нравилась. И их организмы
реагировали друг на друга на удивление адекватно. К другим он
такого не испытывал. Вернее, испытывал, но лишь отчасти, на краткое
время. С другой стороны, а много ли их было?
Прекрасно зная, что у Акмилара есть
причины беспокоиться за их будущее, Лидейлар изо всех сил старался
не сосредотачиваться исключительно на работе. Потому и дома
работал, чтобы оставалось больше времени на общение с подопытными.
И пользовался любым удобным случаем, чтобы совместимость проверять.
Иногда получалось.
Так сколько же девушек оставалось с
ним наедине? Около двадцати. И это при том, что возможностей было
куда больше. А теперь их совсем мало, потому как новых испытуемых
брать в опыт нельзя. Критерии выборки, обозначенные нортом Сотоном,
подразумевали только тех, кто участвовал в первом опыте. Из них
пришлось отсеять больше двух третей. А среди тех, кто остался, не
так уж и много девушек. Шестеро. Из них трое по совместимости
Лидейлару не подошли, а других проверить удобного случая не
подвернулось. Остальные — мужчины и стимпары. Да и их всего десять.
Зато какие у них реакции на воздействие!
И пусть они не демонстрируют таких
сверхдальних перемещений, как Иникалита, но то, что смещение их
восприятия уходит за пределы Холиана, это точно. Пару раз картинки
были связаны с видом на планету с орбиты, одно видение можно было с
уверенностью отнести к постройкам на Дрионе, а это пусть и спутник
Холиана, но ведь расстояние тоже немаленькое. Все остальные
испытуемые путались в отождествлении того, что именно видят, но по
косвенным признакам и в рамках допущений их всё же пока исключать
не стали.
— Ты опять о работе думаешь? Хоть на
время забудь...
Не столько недовольный, сколько
участливый голос окутал заботой. Руки обняли, заставляя податься
назад и опереться на того, кто фактически заменял Лидейлару
семью.
Родителей он помнил и уважал, однако
к стимпару относился куда более трепетно. Акмилар, сам едва
успевший достичь двадцати лет — возраста, когда стимпар становится
гормонально активным, — взял Лидейлара под опеку в одиннадцать лет.
Для мальчика-холианина, который с семи лет должен был получать
внешнюю стимуляцию для правильного развития, годы без стимпара
стали настоящим испытанием. Наверняка именно поэтому и организм так
долго не желал обретать полноценной зрелости. И если обычно юноша
превращается в мужчину к двадцати пяти, то у Лидейлара процесс
затянулся. Может, потому не было и непреодолимого желания отпустить
Акмилара и создать семью? Ответить на этот вопрос Лидейлар не
мог.