— Со мной
прибыл господин Жергов, у которого якобы бралось интервью, — с
улыбкой удава, произнес страж.
Господин
редактор чуток побледнел, задышал шумно и непроизвольно пуговицу
воротника расстегнул и стал массировать ладонью в районе сердца. А
Громов спокойно продолжил:
— За
попытку клеветы у нас судебная система дает небольшой штраф, тут
вам бояться нечего. А вот с дискредитацией правящего дома, его
родственников, кои являются официальными представителями — уже
проблемнее. Там и срока приличные, запрет определенной
деятельности. Скажите мне уважаемый Генрих Карлович на что
рассчитывали?
Редактор
подошел к столу, взял трубку стационарного телефона и принялся
совершать звонки. Пару раз даже орал на кого-то, тираж отправился в
промышленный шредер, а вместо статейки непонятного происхождения
будет текст о подготовке к встрече нового года. Для чего меня с
собой Громов таскал, я так и не понял, всего-то произнес несколько
слов, больше молчал. Правда, когда из здания столичной газеты
вышли, то Громов извинился:
—
Станислав Викторович, простите, близко к сердцу воспринял
информацию, способную принести вред, — осторожно заявил Роман
Омарович.
Вот
только в его ауре не усмотрел ни капли раскаяния. Тот гнев, что
бушевал совсем недавно — сошел на нет. Сейчас на меня смотрит
прежний и внимательный страж. Даже закралось подозрение, что
предыдущие действия не что иное, как очередная проверка на
«вшивость». Газету-то со статьей мне так и не продемонстрировали, а
редактор слишком легко и быстро сдался.
— Роман
Омарович, все случается. Кто я такой, чтобы вас в чем-то винить, —
ответил я стражу.
— Вот и
ладно, — протянул мне руку Громов и уточнил: — Без обид?
— Эх, — я
деланно вздохнул и пожал протянутую ладонь, — так-то не собираюсь
обижаться, но вы поговорите с Елизаветой Матвеевной, с ее пары меня
выдернули и теперь она заставит отработать и задаст в два раза
больше.
— У
Гарцевой занятия были? Обозлилась?
—
Выглядела недовольной, — осторожно подтвердил я, прекрасно зная,
что они живут вместе.
— Гм, а
она знает, что это я тебе звонил? — уточнил Громов.
— Если
только не подслушивала или какой-нибудь информационный поток не
перехватила, — подумав, ответил я, а потом, чувствуя, что Роман
Омарович расслабился, добавил: — Могла в окно наблюдать, что вы ко
мне подошли, а если спросит, то скрывать не стану из-за чего ее
уроки прогулял.