— Терпи, — прохрипел он, услышав мой
отчаянный шепот, и сжал сильнее грудь, отчего слезы снова
навернулись на глаза. Было не только больно, но и унизительно,
потому что он даже не удосужился снять с себя и меня одежду, и
теперь пряжка ремня его брюк больно колола внутреннюю поверхность
бедра. — Сейчас станет хорошо, терпи...
Я смотрела, как его тело содрогается в
судорожном экстазе, а глаза закатываются от удовольствия. Кому тут
было хорошо, и так понятно. Сквозь слезы видела, как он
отстраняется, но вздохнуть с облегчением, что этот ад, под
названием «первый раз» закончился, я не успела. Резко повернув меня
на живот, что носом я уткнулась в подушку, он подтянул меня к себе
и вошел снова. Я плакала, размазывая сопли и слезы по дорогой
шелковой наволочке, и ненавидела себя и его. Себя, за то, что
ожидала от него понимания и ласки, нежности, его — за эгоизм даже в
таком деле. Наконец, я почувствовала его последние судорожные
движения, и он отпустил меня, откатившись на другую половину
кровати. А я, растерзанная и измученная, не могла даже сдвинуться,
чувствуя, как все внутри просто пылает от боли. В груди медленно
разрасталась корка льда, защищая и даря забвение.
— Класс, детка, — услышала я довольный
хрип жениха, который тяжело дыша, лежал рядом, — я уж было стал
сомневаться, что мне удастся стать твоим первым любовником. Думал,
с такой подружкой, как твоя Крис, ты уже попробовала с кем-то. — С
этими словами он опустил руку на мою голую ягодицу, заставив
сильнее сжаться от ненависти и унижения. Ненавижу. Ненавижу.
Ненавижу!!! — Ничего так, ты, горяченькая, тугая, — его голос
сочился довольством, а я судорожно рыдала в подушку, хорошо, что в
комнате темно, а всхлипы я старательно давила. — Сейчас немного
отойдешь, а потом повторим. Я доставлю тебе максимум удовольствия,
моя девочка.
Он навалился сверху, подгребая меня под
себя, и его желание я чувствовала своим голым задом. Едва не
содрогнувшись в рвотном спазме, я попыталась отстраниться,
особенно, когда его язык коснулся моего ушка.
— Не ломайся, детка, ну было чуток
больно, так всегда бывает в первый раз. Это от страха,
поверь...
— Говоришь так, будто ежедневно лишаешь
кого-то невинности, — на удивление мой голос прозвучал сухо и
холодно. Я стала чувствовать, что внутри, будто, что-то обрывается,
заставляя сердце биться медленнее и реже. Умереть бы... Я думала,
он меня не услышит, как не слышал моей мольбы до этого.