Я побледнела, переведя взгляд с его лица
себе под ноги. От обиды и унижения к глазам прикипели слезы, но я
усилием воли отогнала их, спрятав гнев в глубине души — дома
поплачу. Подняла глаза, заметив, что мужчина продолжает следить за
моей реакцией на свой поступок, но я только вымученно улыбнулась
ему.
— Что ж... справедливо, — спокойно
проговорила я, наступив ногой на рисунок, на который угробила свое
время. Я пошла дальше, надеясь, что инцидент исчерпан, раз
пострадавший отказался принять компенсацию за пальто. А рисунок...
он же не знал, что есть еще один, просто не заметил его папке.
Ничего, доделаю — интересно, ему подойдут оленьи рога?
***
И почему, глядя вслед удаляющейся
фигурке девушки в простой неприметной одежде, именно он чувствовал
себя последним подонком? Что это сейчас было в его исполнении?
Избиение младенцев? Как низко ты пал, Север!
Мужчина тяжело вздохнул, поднимая с
земли растоптанный рисунок с отпечатком маленькой ножки
медововолосой красавицы. Внимательно всмотрелся в до боли знакомые
черты, отмечая свою схожесть с отцом. Вернее, с той фотографией, с
трудом добытой у матери, на которой они оба молодые и красивые
стояли рядом. Злость вскипела в крови, оставляя горькое
послевкусие, а рука едва не смяла многострадальный набросок.
Очень талантливая работа, будто копия
той фотографии тридцатилетней давности. Мать отдала ее, когда ему
было всего пятнадцать — сдалась под натиском подростка, который без
конца спрашивал ее об отце. Он не знал, зачем ему это фото, но все
это время ему не давала покоя призрачная надежда, наконец,
встретить его. Зачем? Наверное, чтобы высказать этой сволочи все,
что у него накипело за тридцать лет. Спросить, почему он бросил
маму беременной и уехал? Рассказать, как ему, пацану, приходилось
кулаками доказывать, что он не «ублюдок» и «безотцовщина», а вполне
состоявшийся человек, личность.
Только вот... зачем это ему
теперь? Он и раньше старался не обращать внимания на
пересуды соседей, «жалеющих» мальчишку, а сейчас и подавно. Да и
отец ему теперь не нужен, просто хотелось плюнуть в его сытую рожу,
сказав, что они выжили, и ему больше ничего не нужно.
Он снова посмотрел на рисунок, потирая
грудь, где еще едва-едва трепыхалось его сердце. Он не знал, зачем
приехал в этот город, что хотел в нем найти? Что отца — понятно, но
зачем пришел на этот мост? И зачем тут встретил ее...