А пану Вильчевскому, за между прочим, никто деньгу за так не
дарит…
Нет, в полиции пан Вильчевский разочаровался всецело. Ничего. И
без полиции управится. Небось, не трудное это дело… утречком по
комнатам пройдется, будто бы убираясь, глянет, что да как… там оно
и ясно станет. Окорок приличный был, в полпуда, этакий за раз не
потребишь, да и спрятать не выйдет.
Почти успокоившись – с похитителя он возьмет втрое против того,
что сам уплатил, за нерву потраченную – пан Вильчевский вернулся к
себе…
Глава 3. О попутчиках всяких и
разных
Фигура, она или есть, или не надо
есть…
Из размышлений панны Гуровой о
жизни и некоторых своих заклятых приятельницах.
На Вапьиной Зыби поезд сделал трехчасовую остановку. Вызвана она
была не столько техническою надобностью, сколько переменами в
расписании.
- Бронепоезд пропускаем, - поведала панна Зузинская, которая
чудесным образом умудрялась узнавать обо всем и сразу. – Ах,
дорогая, не желаете ли прогуляться? По себе знаю, сколь тяжко
дается женщинам путешествия… мы – создания слабые, о чем мужчины
бесстыдно забывают…
Она покосилась на Сигизмундуса, который, забившись в уголок меж
полками вагону, тихонечко дремал, и вид при том имел самый
благостный. Рот его был приоткрыт, на губах пузырилась слюна, а
кончик носа то и дело подергивался.
- Мой кузен не одобрит… - идти куда-то с колдовкою у Евдокии не
было желания.
- Помилуйте, - отмахнулась Аглафья Парфеновна, - ваш кузен и не
заметит… очень уж увлеченный человек…
Увлеченный человек приоткрыл глаз и подмигнул.
Идти, значит?
- Пожалуй… он такой… рассеянный, - вздохнула Евдокия.
И ридикюль взяла.
Колдовка колдовкой, но в силу оружия она верила безоглядно.
Сигизмундус вытянул губы трубочкой и замычал так, будто бы
страдал от невыносимой боли. Вяло поднял руку, поскреб оттопыренное
ухо свое. Вздохнул.
- Идемте, - шепоточком произнесла панна Зузинская, верно, не
желая разбудить несчастного студиозуса, уморенного наукой. – Свежий
воздух удивительно полезен для цвету лица.
Стоило оказаться на узеньком перроне, как Евдокия убедилась, что
местный воздух не столь уж свеж, как было то обещано, а для цвету
лица и вовсе не полезен, поелику щедро сдобрен мелкою угольной
пылью. Из-за нее першило в носу и в горле, а панна Зузинская
привычным жестом подняла шелковый шарфик, до самых до глаз.