Я начала замерзать. Мы с Линой
лежали, обнявшись, как это бывало дома, когда она прибегала ко мне
ночью. Дома... Как же хотелось оказаться в своей постели,
проснувшись после дурного сна! Но каменный пол и стены, казавшиеся
на рассвете не такими страшными, говорили об обратном. Увы, это не
ночной кошмар, а ужасная реальность. Мы в неизвестном месте,
неизвестно с кем, и я понятия не имею, что делать дальше. Хотя,
если сузить проблемы до «здесь и сейчас», мне нужно одеться. Спина
Макса виднелась снаружи. Воспользовавшись моментом и молясь про
себя, чтобы он не зашел, я схватила свои вещи и начала их
натягивать. Платье было более или менее сухим, да и куртка казалась
годной, чтобы ее надеть, но все это не спасало от холода, поэтому
сверху я накинула огромный, добротно сшитый плащ Макса.
Наша каменная постель была холодной,
как и положено любому нормальному камню зимой. Я погладила Лину по
спине. Она, не желая просыпаться, заворочалась, но все же
приоткрыла глаза. Похлопав ресницами какое-то время, она
присела.
— Мы еще здесь?
«Да, мы еще здесь», — мысленно
проворчала я.
— Привет! Не замерзла? — Взяв меня за
руку, Лина встала.
— Привет! — и улыбнулась, смотря мне
за спину.
Разумеется, там стоял Макс, и сестра
счастливо ему улыбалась. Ему, а не мне! Утро стало еще
тоскливее.
— Доброе, — буркнула я, заливаясь
краской. Спала с ним в обнимку. Ой, бли-и-ин!
Макс озадаченно глядел на нас. Может,
и он думал о том же? Я постаралась угадать его мысли. Бесполезно.
Как и вчера, холодные серые глаза без намека на какую-либо теплоту
внутри... ну, может, озабоченные тем, что же с нами делать. Мой
стыд перешел в обиду — я сама не понимала, на что именно, и
почувствовала себя капризной девчонкой. Новое для меня чувство.
Пока я стояла, пытаясь собраться,
Лина, как волшебник, достающий из шляпы кролика, выудила из рюкзака
кексы и сунула парочку Максу в руки.
— Куда мы теперь пойдем? — спросила
она у него, как ни в чем не бывало. Я была ошарашена: моя
маленькая, застенчивая сестричка вела себя куда более уверенно, чем
я. Видимо, стресс на всех действует по-разному. Она протянула один
кекс мне, уже почти прикончив свой, и вопросительно посмотрела на
Макса. На Макса! Когда это с меня сняли полномочия старшей сестры?
Я открыла рот, чтобы возразить против такой несправедливости, и
закрыла его, не придумав, что сказать. Макс наблюдал за мной,
прищурив глаза, словно зная, что творится в моей голове.