я была его желанием. Чтобы вернуть
контроль над происходящим, воспользовавшись моментом, Макс
буквально перекатил меня в своих объятиях так, что мы наполовину
выкатились из хижины, попав под холодные капли дождя. Я заморгала и
начала задыхаться.
Словно холодный душ, ливень приводил
в себя. Когда я смогла что-то чувствовать, поняла, что лежу под
дождем одна. Макс стоял рядом. Я заставила себя подняться. Мы не
касались друг друга. То небольшое расстояние, которое не скрывало
сбившегося дыхания, казалась сейчас непреодолимой пропастью. Передо
мною был прежний Макс, с холодным взглядом.
Во мне все еще звучали его эмоции, а
то, что он их отрицает (именно это было последним откликом, который
я прочла), разрывало на части. В борьбе с подступившими слезами я
проиграла и задыхалась от боли, почти физической.
— Дыши, слышишь? Дыши, — говорил
он.
Я же хватала ртом воздух, словно
училась заново дышать. Холодные струи воды текли по лицу, пряча
дорожки слез. Боль отступала, медленно, но верно. Где-то в глубине
души терзала тоска, какую раньше я никогда не испытывала, но и она
ушла. Еще немного, и остались лишь неприятные ощущения холода и
прилипшей к телу мокрой одежды.
Макс стоял рядом, я шагнула к
нему.
— Не надо, — остановил он.
— Почему?
— Просто забудь все. Завтра ты
вернешься домой. Я помогу.
— Да когда же ты прекратишь это
повторять?! — заорала я. — Не важно! Тебе это не нужно! Хочешь
домой — не лезь! — кричала, имитируя его интонации. — Не могу
больше! Я уже влезла во все это, просто тем что оказалась здесь! В
твоем чертовом мире, рядом с тобой! Хорошо, я могу забыть то, что
видела, на пожарище, и не задавать вопросы об этих людях. Да обо
всем Межгорье могу не спрашивать! И даже о тебе! О том, что внутри
тебя! Но только не о нас. Почему ты все время отстраняешься?!
Дождь отгораживал нас друг от друга
стеной.
— Так будет лучше, — устало ответил
он. — Мне жаль.
— Я же знаю, что не безразлична тебе.
То, что происходит между нами, что бы это ни было, ты тоже это
чувствуешь. Как ты можешь просить забыть? — Я замолчала, удивляясь
себе и рвущимся наружу чувствам.
— Не безразлична.
— Тогда почему?
— Я говорил. Ты не понимаешь, но это
не нужно — ни тебе, ни мне.
Я получила не ответ, а ледяной нож,
вонзившийся в душу, покрывающий сердце изморозью. Чувствовала стыд
за сказанные слова, за первые в жизни страстные объятия и порочные
желания. Я просто ему не нужна. Мы так и стояли под дождем: он —
холодно глядя на меня, я — пытаясь унять слезы.