Не было любви.
Сперва влюбленность, легкий дурман очарования, который вскоре
развеялся. И не то, чтобы Себастьян вовсе разочаровался в ней,
скорее уж осознал, что разрыв потребует сил, а поиск новой
любовницы – времени, которого катастрофически не хватало. Да и что
с новой?
Тот же дурман.
И разочарование, когда он проходит. И осознание, что эта женщина
ничем не отличается от прочих. Снова обиды, снова истерики… нет,
Ольгерда хотя бы была достаточно мудра, чтобы не навязываться.
Встречи дважды в неделю.
Ужины в той же «Перепелке», ибо иных заведений приличного толка
в городе не имелось.
Пролетка.
Подарок, который Ольгерда принимала с мягкой улыбкой. Цветы,
постель… завтрак и панна Гжижмовска, встречавшая гостью насмешливым
молчанием. Поцелуй на прощание… и снова пролетка… иногда привычная
рутина дней разрывалась выходами в свет, который был рад
Себастьяну, но радость эта не была обоюдной.
Тоска.
- Жениться тебе надо, - панна Гжижмовска держала крохотную
кофейную чашку двумя пальцами.
- На Ольгерде?
- Вотан упаси! – скрипнуло кресло. И медвежья шкура съехала на
пол, а панна Гжижмовска поплотней запахнула байковый халат с
атласною отстрочкой.
- А на ком?
- Тебе решать. Найди кого, а то прилип к этой пиявке, будто
приворожила.
- На меня привороты не действуют, - Себастьян поймал себя на
том, что уже несколько минут он сосредоточенно намазывает маслом
булку.
- Это просто никто всерьез за тебя не брался. А эта может и
взяться, этой ума хватит… и денег… с той стороны всякое идет, -
панна Гжижмовска поджала губы, демонстрируя крайнюю степень
неодобрения нынешней либеральной политикой. Тоже вздумали, с
Хольмом замиряться…
Она молчала.
Баюкала трубку, причудливую, с люлькой узкой и длинной, с
изогнутым чубуком, покрытым мелкими узорами. Трубку полагалось
ставить на спину костяного дракона, который тоже был стар, куда
старше и пани Гжижмовской, и дома ее, и, быть может, самого города.
В глазах дракона некогда сияли драгоценные камни, но людская
жадность ослепила, а неуклюжесть – лишила куцего крыла, оставив
одно, бесполезное.
- До меня дошли нехорошие слухи, - панна Гжижмовска поморщилась.
Все же как дочь военного, полицейское ведомство она не одобряла, но
и о долге перед обществом помнила. – Твоя Ольгерда не просто так
крутится. С тебя она почти ничего не берет.