А я все сидел. Мне совершенно
некуда было идти, да и не хотелось, если честно. На меня напала
обреченность. Я вновь осознал себя. Вновь понял, насколько я
одинок, никому не нужен и что, в итоге, никто не станет меня
искать. Ну, разве мама через месяц позвонит по номеру, но услышав
гудки, вновь отложит телефон на неделю. А где я буду через этот
месяц? Один в большом городе. Без денег, без работы, без жилья, без
связи.
Фонарь создавал круг света вокруг
моей скамейки. И в этом кругу не было никого кроме меня. Я слышал
шум воды от реки, звуки музыки из недалекого кафе, шорох шагов
проходивших мимо людей, но не видел их. Они словно огородились от
меня, словно круг света запрещал им подходить ко мне. Словно я
прокаженный, доступ к которому запрещен.
Я слышал их разговор, смех,
покашливание, но не видел их. Люди были отдельно, я
отдельно.
Ну и ладно, ну и фиг с вами! Я
перестал всматриваться в темноту, перестал искать там людей. Им
плевать на меня. Сидит кто - то и пусть сидит, нам то какое дело,
думали они. Их совсем не интересовало мое состояние, мой статус и
здоровье. У них все было хорошо, они были сыты и довольны, теплый
вечер медленно переходил в чудесно теплую ночь и интересоваться кем
то, когда можно посвятить это время себе, они не желали.
Я стал смотреть за реку. Там, в
высотках, зажигался свет в окнах. Яркие люстры выхватывали эпизоды
жизни. Но тем людям тоже было плевать на все, что происходило вне
их квартир. Они отдыхали от работы, лежали на диване, занимались
уроками, пили на кухнях сладкий чай с травами.
И обязательно с пирогом. С
зеброй. И со слоем вареной сгущенки меж коржами. Густая карамельная
сладость ласкала язык, зубы откусывали от пирога куски покрупнее, а
чай отдавал лугами.
Фонарь мигнул, возвращая меня
обратно, на скамейку, словно напоминая мне мое
положение.
Ты один, говорил он
мне.
Один.
...пошел ты! И не звони мне
больше!
Громкий пьяный голос разбудил
меня.
Я уснул тут же, на скамейке.
Подложил рюкзак под голову и вытянулся во весь рост. У меня было
два варианта ночевки: спать тут или спать в другом месте. И не
понятно будет ли то, мифическое место, лучше, чем эта
скамейка.
Свет от фонаря почти не мешал, и
усталый организм вырубился почти мгновенно.
А теперь какой-то пьяница
разбудил меня своим криком.