– Вер, привет! Слушай, не пугайся, но мне очень нужно знать. Не удивляйся, пожалуйста… Ты меня правда ревновала к Сашке и думала, что у нас с ним связь? – я выпалила в трубку. Придя домой, я так и сидела в сапожках в прихожей уже минут пять, уставившись в одну точку.
– Лен, ты чего? – голос Верки был испуган. – Что-то случилось? Если ты не забыла, я с ним развелась уже три года назад. С чего вдруг?
– Вер! Скажи, мне очень нужно. Я всё объясню тебе, – я начала снимать сапожки, голос стал требовательным и капризным, я это чувствовала, но ничего не могла с собой поделать.
– Ну-у-у… Да. А как ты узнала? Я даже ему не говорила, – подруга явно была озадаченна.
– Знаю… Уже знаю… Ладно… Я потом перезвоню, – я положила трубку. Оказывается, я даже дверь не закрыла. Как зашла, плюхнувшись в коридоре, так и сидела тут с открытой дверью.
Закрыв дверь, я опять села на банкетку. Мне стало страшно. Очень страшно. Ноги и руки похолодели, дыханье начало сбиваться. Меня начало трясти мелкой дрожью. Страх. Он сковал меня по рукам и ногам, этот страх.
Зайдя на кухню и включив чайник, сразу взяла пульт телевизора. Нужно было, что бы кто-то говорил – эта иллюзия присутствия могла успокоить. Достав чашку и положив туда пакетик зелёного чая, я открыла книгу. Через минуту опять набирала Верку:
– Вер! А у Сашки был друг Пётр, у которого жена была из Новосибирска? – мне нужно было опровергнуть последние сомнения в том, что все люди, описанные в книге, реальны.
– Да что с тобой такое сегодня, Лен? На фиг тебе этот Петька со Светкой? – Вера начала заметно нервничать.
– Так… Светин папа – директор завода там, в Новосибе, верно? – я и так всё уже знала.
– И чё? – подруга явно была в стопоре от моего поведения. – Зачем они тебе? Давай, рассказывай всё.
– Позже, Вер, позже, – я отключилась. Мне нужно сосредоточиться и подумать.
Чайник закипел и отключился. Я тупо смотрела на него, потом, налив воды в кружку, встала, пошла в комнату за компьютером. Принеся планшетник на кухню и сделав глоток горячего чая, я начала немного успокаиваться. По телевизору, что висел над холодильником, показывали новости из Украины. Там творился какой-то ужас, настоящие сводки боевых действий с Майдана. Столько людей погибло! Вот где ужас-то, вот где проблемы! Люди гибли за что-то, за что, как им казалось, можно отдать и свою жизнь. Они не думали о своих близких, о себе. А главное, не думали, что если бы остались живы, то через пару лет, взглянув назад, были бы сами удивлены, что так поступали. Но это было бы через годы, а сейчас их проблемы гораздо больше, чем мои.