Дикий лебедь и другие сказки - страница 3
Когда принцы-лебеди прилетели на очередную ежегодную побывку, младшая сестра сняла с них злые чары. В лесу, где она собирала ягоды, ей встретилась старушка-нищенка, которая научила девушку: единственный способ расколдовать братьев – соткать им рубахи из крапивы.
Трудиться приходилось тайком, потому что рубашки надо было ткать не из абы какой крапивы (так, во всяком случае, сказала старушка), а из собранной ночью на кладбище. Если бы кто увидел, как принцесса в глубокой ночи рвет крапиву меж могильных камней, мачеха, как пить дать, объявила бы ее ведьмой и отправила на костер. Девушка смышленая, она не полагалась на заступничество отца, к тому времени уже втайне лелеявшего мечту (в которой даже самому себе не признавался) избавиться наконец от всех своих детей.
По ночам принцесса пробиралась за крапивой то на одно, то на другое кладбище, а потом дни напролет ткала рубахи. Пришлось очень кстати, что в замке на нее никто особо внимания не обращал.
Дело уже шло к концу, но как-то раз столичный архиепископ (его-то никто не стал спрашивать, что он забыл ночью на кладбище) подглядел, как принцесса собирает крапиву – и на нее донес. Королева давно подозревала, что что-то с этой девицей неладно (та, подумать только, не доверяла мачехе даже самых невинных девичьих секретов и воротила нос от туфелек, которые хоть в музее выставляй), и ее подозрения наконец оправдались. Король, как и следовало ожидать, пошел на поводу у супруги – надо же было показать себя человеком сильным и неподвластным сантиментам, образцовым правителем, для которого нет ничего важнее, чем защитить свой народ от козней темных сил, королем, который готов обречь на казнь собственную дочь-принцессу, лишь бы гарантировать безопасность подданных, уберечь их от злых чар и бесовских наваждений.
Принцессу уже возвели на костер, когда из-под хмурых небес на замковый двор спустились лебеди. Она набросила на птиц крапивные рубахи – и в тот же миг над двором пронесся ослепительный шумный вихрь, и из него выступили двенадцать статных юношей. Все двенадцать были, если не считать рубах из крапивы, абсолютно голыми; вокруг них в воздухе кружились, опадая, белые перья.
Если точнее…
…то одиннадцать принцев предстали публике в полностью первозданном виде, а вот двенадцатый расколдовался не до конца: правое крыло осталось у него крылом, потому что сестре не дали докончить работу и у последней рубахи недоставало одного рукава. В принципе, могло ведь быть и хуже.