Существует соответствующее объяснение и самого Канта, которое он дал в предисловии ко второму изданию «Критики чистого разума». Философ писал, что во втором издании он воспользовался случаем, чтобы по возможности «уменьшить затруднения и неясности при оценке книги»; в то же время в самих положениях и доказательствах, а также в форме и обстоятельности плана сочинения он не нашел ничего подлежащего изменению: «Я попытался в настоящем издании сделать улучшения, которые должны устранить, во-первых, недоразумения в эстетике, особенно в понятии времени; во-вторых, неясности в дедукции понятий рассудка; в-третьих, мнимый недостаток очевидности в доказательствах основоположений чистого рассудка и, наконец, в-четвертых, недоразумения по поводу паралогизмов, в которых я упрекаю рациональную психологию. Изменения, произведенные мной в изложении, простираются только до этого места (именно только до конца первой главы “трансцендентальной диалектики”, но не далее)». Кант говорит и о некоторой потере, связанной с этими улучшениями, которую, однако, была призвана восполнить большая понятность изложения. Таким образом, философ тщательно отредактировал и дополнил текст книги главным образом в связи с появлением в печати замечаний по поводу трудностей его понимания.
По мнению же Кассирера, основным побудительным мотивом к переработке Кантом текста первого издания стала рецензия И. Гарве-Федера, вынудившая его со всей строгостью и резкостью отделить свой трансцендентальный идеализм от идеализма психологического, переместив при этом центр тяжести с трансцендентальной аналитики субъективной дедукции на «объективную дедукцию». Кант показал тем самым, что главный вопрос всей «Критики чистого разума» состоит в том, как и при каких условиях возможен предмет опыта, а не как возможна сама «способность мыслить». Поскольку сам философ писал об этом еще в предисловии к первому изданию, можно вполне согласиться с Кассирером, который отвергает какие-либо «отступления» со стороны Канта от ранее сформулированной им точки зрения.
Во второй половине ХХ в. философы не раз поднимали вопрос об аутентичности второго издания и необходимости возврата к первоначальной версии работы образца 1781 г. Основной предпосылкой такой идеи было, по-видимому, то обстоятельство, что читающий мир действительно долгое время знакомился с текстом книги лишь по второму ее изданию. Неподдельный интерес к тексту первого издания можно объяснить естественным стремлением философски образованного читателя проникнуть в глубины лаборатории кантовской мысли, проследив процесс вызревания его понятийной систематики, постоянно приобретавшей все более строгие и отчеканенные формы. Сегодня как в новейшей западной, так и в отечественной философии имеет место вдумчивый компаративный анализ обеих версий указанной работы. И все-таки именно второе ее издание считается наиболее полным и совершенным, и при изучении философии Канта обычно принимают во внимание именно его. Первое же переиздается крайне редко и исследуется сравнительно узким кругом специалистов [3, с. 546], хотя в большинстве публикаций «Критики чистого разума» в нижней части страниц приводятся соответствующие строки из первого издания.