– Пресветлая… я прошу помощи и заступничества у
Золотой Матери для духа убитого сегодня Роверика та Эшко. И… мне
нужно… мне надо услышать его ответ. Я знаю, служители это
могут.
Голос его звучал глухо, в глаза женщинам он не
смотрел и стоял так, словно тоже, как Темершана, был готов к
немедленной схватке. И всё же в словах ифленца не было
просьбы. Одна уверенность в том, что ему не откажут.
Темери заставила себя расслабиться, опустить плечи.
Этого было мало, и она по-прежнему видела в беловолосом чужаке
угрозу. Но сейчас она не имела права показать свою
ненависть.
– Идёмте, чеора та Сиверс, – вздохнула
монахиня. – В такой просьбе не отказывают.
В гостинице всё было почти так, как сказал
сынишка лавочника. Кровь в гостевом зале, кровь на ступеньках,
ведущих к комнатам постояльцев. Темери редко бывала здесь, но
прекрасно помнила главный гостиничный зал. А вот в комнатах наверху
ей бывать не приходилось.
У лестницы, под тёмным потёртым плащом, лежал
труп. Виднелись лишь ноги в разношенных сапогах. Где-то плакали
женщины. Но это за стеной или на кухне – сам зал был пуст.
– Это местный кузнец, – пояснил ифленец. – он погиб
первым.
Из глубины дома вышел хозяин. Вот у него всё
было написано на лице крупными буквами – и ужас от пережитого, и
облегчение, что всё плохое уже закончилось, и надежда, что когда
трупы закопают, а столичные ищейки поймают убийц, всё снова станет
как прежде. Темершана не верила в «как прежде». Она точно знала,
что «как прежде» не будет никогда.
– Благородный чеор,вы ж весь в крови вам бы
переодеться… пресветлая, такой скорбный день… такой плохой день! Но
вы входите, входите! Такое горе… и ведь никто ничего не успел
увидеть. Я уж порасспросил прислугу… но час был ранний.
– Где тело вашего друга? – спросила монахиня у
ифленца. Тот указал на лестницу.
Женщина, осенив знаком двойного круга лестницу
и тело под ней, начала подниматься. Темершана последовала за
ней.
Она старалась выглядеть так же строго и
отрешённо, как монахиня, но чувствовала, что не получается.
Всё вставали перед глазами окровавленные руки и каменное лицо
беловолосого чужака.
Хозяин обогнал их на ступенях, чудом не замаравшись в
крови, толкнул одну из ближайших дверей. Это была простая
деревенская дверь, собранная из плотно подогнанных досок и недавно
покрашенная в синий цвет. Таких дверей здесь было с полдюжины:
маленькая гостиница на окраине страны, больше комнат никогда не
требовалось.