. Я знаю пристрастие вашей светлости к историческим фактам, так что перешлю вам подробный рассказ о ней, но боюсь, дорогая госпожа Эвелина, очень боюсь, что небесная покровительница у вашей маленькой сиротки из моря – еще более необычная.
21 декабря 1879 года
Премного благодарен, дорогая донна Эвелина, за деньги на обучение Дионеи. В сущности, они пока не нужны: воспитание юных барышень в Монтемирто не подразумевает всестороннего образования; что же касается одежды, упомянутой вами, то пара нарядных красных башмачков на деревянной подошве стоит шестьдесят пять сантимов, а прослужит года три, если владелица будет осторожно носить их в аккуратном узелке во время дальних прогулок и снова надевать лишь по возвращении в деревню. Мать-настоятельница необычайно поражена щедростью вашей светлости по отношению к монастырю и немало смущена тем, что не может прислать вам плоды прилежания вашей протеже – в виде вышитого карманного платочка или пары кружевных перчаток. Дело в том, что Дионея вовсе не прилежна в рукоделии. «Мы будем молиться Мадонне и святому Франциску, чтобы они сделали ее не такой никчемной», – вздыхает настоятельница. Но вы, ваша светлость (опасаюсь, скорее язычница, нежели христианка по натуре, несмотря на всех Пап, произошедших из вашего рода, и чудеса святого Андрея Савелли), возможно, не слишком склонны ценить вышитые платочки и будете вместо этого вполне довольны известием, что Дионея, хоть и не блещет талантом искусной вышивальщицы, обладает самым прелестным личиком среди всех девочек в Монтемирто. Она высока ростом для своих лет – ей исполнилось одиннадцать, – удивительно пропорционально сложена и отличается немалой жизненной силой: из всех обитательниц монастыря единственно к ней меня не вызывали ни разу. Черты ее лица правильны. Волосы черны и, несмотря на все усилия сестер уложить их гладко, наподобие прилизанных китайских причесок, вьются красивыми локонами. Я рад, что она обещает стать красавицей: тем легче ей будет найти мужа; кроме того, ваша протеже и должна быть прекрасна. Увы, характер ее не столь хорош: она ненавидит учиться, шить, мыть посуду – все в равной степени. С прискорбием должен сознаться, что и природного благочестия в ней не наблюдается. Сверстницы недолюбливают ее, а монахини, хоть и соглашаются, что ее нельзя в общем-то назвать непослушной, похоже, считают Дионею этаким жалом в плоть