- Вот и договорились. Поживи здесь
ещё несколько дней, пожалуйста. И я непременно что-нибудь придумаю.
Я, кстати, тебе целый короб всякого рукоделия припёр! Ты же
говорила, что любишь заниматься рукоделием?
- Где?!
- Снаружи. Я не успел его занести,
потому что… ну, не успел.
- Так, пошли скорее!
Короб стоял там же, где я его
оставил. Когда Тилли заглянула внутрь, я думал она сойдёт с ума.
Она запрыгала от радости, захлопала в ладоши, раскраснелась и
ухватилась за короб, намереваясь втащить его в дом. Я деликатно
оттёр её от тяжёлого короба и сам занёс внутрь. Тут же возле короба
появился Тигрушка, подозрительно принюхиваясь к незнакомому
предмету. Тилли выхватывала из короба всякую всячину, складывала на
лежанку, поверх одеяла, и глаза её горели от возбуждения. Наконец,
когда всё перекочевало на лежанку, Тилли бросилась мне на шею:
- Ой, Кляк, ты не представляешь, как
я счастлива! Ты этого не можешь представить! У меня руки чесались,
чтобы что-нибудь сшить! Мне снилось, как я с иголкой работаю! Эх,
ещё бы зеркало сюда! А это что за мешок?
В очередной раз я почувствовал себя
дураком. Как же я про зеркало забыл? Какая же девушка без зеркала
себя хорошо чувствовать будет?
- Как это, зеркала нет? – ворчливо
спросил я и наклонился к коробу, закрывая его собой, – Вот же
оно!
И я быстро сотворил зеркало,
размером с дно короба. И достал, как будто оно там и лежало,
незамеченное. Тилли подозрительно покосилась на меня, но спорить не
стала, только ахнула, когда увидела размеры зеркала:
- Кляк, оно же… огромное! Оно же в
половину человеческого роста! Это же безумных денег стоит!
Второй раз она ахнула, когда открыла
мешок и драгоценности искристым ручьём потекли на одеяло.
- Кляк! Ты, что, гоблинский банк
ограбил? Ты извини, я по работе со стоимостью драгоценностей
знакома! За те камни, что я сейчас в ладошке держу, можно
полкоролевства купить! Со всеми герцогами, графами и баронами, не
считая простого люда! А если брать весь мешок… я даже не
представляю себе, сколько королевств готовы полностью продаться за
эту цену!
Потом пошли ахи и охи, когда она
стала ближе рассматривать материю и гладить её руками. У неё даже
слёзы навернулись, когда её ладошка гладила шёлковую ткань
небесно-голубого цвета.
- Тилли, мне пора, – напомнил я, –
Давай прощаться. Я займусь своими делами, а ты… делай, что душа
просит!