Я заявился к Тилли, как преступник
является в суд с чистосердечным признанием. Зная, что сейчас его,
голубчика и посадят. И, втайне, мечтая о ма-а-аленьком, таком,
снисхождении. Пусть, даже, совсем малюсеньком.
Девушка обрадовалась мне, как
мороженому в жаркий день. И я почувствовал, что снисхождения не
будет. А будет высшая мера. И действительно, началось:
- Сядь. Не на корточки, а на стул.
Встань. Сядь. Встань. Руки на пояс. Руки вниз. Не так, как горилла,
а благородным движением. Как это, «что значит, благородным
движением»? Это значит, с достоинством. Ой, Кляк, не пудри мне
мозги! Просто опусти руки благородным движением. Ну, вот, можешь,
когда захочешь! Возьмись правой рукой за кинжал. Ну и что, что нет
кинжала? Вообрази! Ты за кинжал хватаешься, как пират за кортик!
Нет, опять не так! Медленно и с достоинством положи руку поверх
кинжала, как бы опираясь на него, словно на трость. Ты
издеваешься?! У тебя тут рукав провисает, а ты издеваешься? Вытяни
левую руку вперёд, как бы любуясь своим перстнем. Кляк,
предупреждаю, у меня иголка в руке! Большая! Будешь и дальше
паясничать, я тебе её знаешь, куда вгоню? По самое ушко!
И снова мелок порхал по наряду,
оставляя совершенно непонятные мне знаки. Наконец, девушка шагнула
назад и прищурилась:
- А, ты знаешь, Кляк, в целом,
неплохо! Тебе идёт. Нет, кое-где всё же надо подправить, но уже
можно сшивать набело. К утру будет готово. Кляк, ты чего уставился?
Я говорю, к утру будет готово. Можно будет носить.
- Тилли, ты опять собираешься не
спать ночь? – испугался я.
- Ой, не воображай про себя невесть
чего! Тут работы-то осталось часа на два. Ну, от силы, на три. Я
это живенько! Ты иди, себе, иди, не загораживай свет!
Ну, вот так всегда. Я тут пыхтел,
примерял, а теперь, оказывается, только свет загораживаю! А, не
очень-то и хотелось! И я исчез.
Наутро я явился к Тилли. Колдун
выслушал моё предложение о переселении девушки от нас в город и
согласился. Даже, не просто согласился, а одобрил. Даже, не просто
одобрил, а обрадовался. Видимо он, наивная душа, понадеялся, что я
буду у неё бывать реже. Три раза ха-ха! Нет, уж, пока её судьба
полностью не устроится, я девушку не брошу!
Странно, хотя солнце было уже
высоко, девушка спала. На одеяле примостился и Тигрушка, тоже
сонный. Котёнок, не поднимая головы, приоткрыл один глаз, который
голубой, убедился, что я – свой, и снова закрыл его. А, впрочем,
ничего странного, подумалось мне, наверняка девушка опять полночи
иголкой орудовала. А, может, и всю ночь. Соскучившись по любимому
делу.