- Тора, они нас выставили до того как уснули, но я был уверен, что ты успеешь сбежать.
- Я тоже.
- Так почему задержалась? - говорил он тихо, почти скрывая скрип голоса. – Неужели из-за Гайны.
- Из-за нее, - я всегда удивлялась проницательности бывшего вояки, и мало что могла укрыть от него. Потому и говорила прямо, без утайки: - Плащ ее увидела и добрых двадцать минут искала глупую.
- Нашла.
- Да. В гостевых покоях, четвертая дверь справа.
- Лазила по сундукам? – нахмурился Тим, предположив самый большой, по его мнению, грех помощницы. В свои десять он других пороков еще не предполагал.
- Действительно лазила, - кивнула я. – А в сундуке была… защита очень сильная, так что «Логово» лишилось гостевых покоев, а Гайна всех своих волос.
- Так ей и надо, - подвел итог малец и широко зевнул. – А с комнатой что?
- Закрыта. И в ближайшие полгода вход туда воспрещен.
- Почему?
- Потом расскажу, - пообещала я, уже точно зная, что наплету ему страшную сказку о злом черном лорде и долге, который живому отдать не под силу. Уж лучше испуг в шесть месяцев длинной, чем мальчишеский интерес и смерть; быстрая, если повезет. Я уложила зевающего, но все еще прислушивающегося к разговору Тимку, укрыла его одеялом и, потрепав по макушке.
- Поспи еще немного, а потом я завтрак принесу.
Дождалась тихого сопения от братца и пересела с растиранием к бывшему вояке. Попросила оголить спину и грудь, а он с места не сдвинулся, продолжил допрос:
- Вернулась почему?
- Суо обманул.
- Проклятый искусник мрака! - процедил он сквозь зубы, с точностью определив одаренного в старике. Уверена, мой названный отец вычислил мага, как только увидел тарийский отряд небритых и немытых. И как всегда промолчал ради нашего с Тимкой спокойствия.
– И чем Суо тебя зацепил? Как заставил вернуться?
- Сказал, что вы остались в «Логове».
- И что с того? - не понял Тороп, поднявшись на локте. - Остались бы ненадолго, потом бы выбрались. Я же тебе не раз говорил, нам с Тимкой уйти легче легкого, где бы ни держали, а ты… - И что сказать в свое оправдание? Что меня как дуру развели, сыграли на чувстве страха за почти родных?
- Я … он…
- Ну! – рыкнул грозно. И я, прикусив губу, глазами указала на спящего в другом углу ребенка. Вояка наш без уточнений понял. – Ясно. Тебе пригрозили расправой над пацаном, а ты и повелась.