Схлынул гнев и дышать стало легче, будто кто-то разорвал
стальные оковы, грудь стянувшие.
- О мести думаешь? – толстого каама многие полагали слишком
неповоротливым, ленивым, а то и вовсе бесполезным созданием. Но
знал Янгар, что вряд ли найдется в Оленьем городе боец, равный
Кейсо. Что тело его, жиром заплывшее, подвижно, что поступь легка,
а обе руки, по-детски мягкие, в перевязках, играючи с клинками
управляются.
И не только с клинком.
С Янгаром они тоже умели ладить и в те далекие времена, о
которых Янгар желал бы забыть.
- О справедливости.
- О мести, малыш, именно о мести, - поправил Кейсо, усмехаясь. И
в мутных серых глазах его вновь мелькало нечто этакое, престранное,
отчего у Янгара по хребту холодок полз.
Хотел огрызнуться, да слова в горле застряли.
- Нет в мести пользы ни для тела, ни для духа, - зачерпнув
горсть лесных орешков, Кейсо кинул их в рот. Зубы он имел крупные,
белые, и клыки подпиливал по старому обычаю каамов. – Или эта
девчонка забрала твое сердце?
Фыркнул Янгар: его сердце было с ним, с ним и останется.
- Да я ее не видел ни разу, - признался он.
Крепко стерег Ерхо Ину единственную дочь. И двери его дома редко
открывались перед гостями. Стоит ли говорить, что Янгара среди этих
гостей не было?
- Говорят, она красива, - Кейсо зажмурился.
Он был охоч до женского полу, едва ли не больше, чем до
кобыльего молока. И женщины его любили, чего Янгар никак не мог
понять. Невысок был Кейсо. Не так уж и молод – еще в ту, далекую
первую встречу показался он Янгару седым стариком. Толст до того,
что все тело его покрывали складки жира, на затылке и то они
имелись. Каам брил голову, оставляя на макушке тонкий хвост волос,
подрисовывал брови синей краской, а губы – красной. И пахло от него
цветами.
Над кем другим посмеялся бы Янгар, но Кейсо… пожалуй, во всем
мире не нашлось бы человека ближе. Только ему Янгар в том не
признается.
- Правда, - добавил Кейсо, оглаживая массивный свой живот, - не
всему, что говорят, верить можно… не удивлюсь, если девица окажется
обыкновенной. А то и вовсе уродливой. Зачем она тебе?
- Затем, что она дочь Ину.
Гордеца Ину, который до сих пор смотрел на Янгара, словно бы тот
был слугой, а то и вовсе – невольником.
Знал?
Нет.
И не догадывался даже, потому как в ином случае не стал бы
молчать, выплюнул бы правду в глаза да с насмешкой. Нет, другое
тут. По краю ходил Ерхо Ину, сам не понимая, до чего близок к
правде. И виделось во взгляде Тридуба этакое брезгливое
пренебрежение, но вместе с тем и понимание: дескать, и невольники
полезными могут быть. А что балует Янгара хозяин, так то его,
хозяйское, дело.